Где ночуют зебры?
Шрифт:
– Шустрый у тебя парень, – сказал Розов. – Ты бы слышал, как он со мной разговаривал. У него есть чувство собственного достоинства, какая-то твердость духа, что ли… Жалко, конечно, что ты не прислушался к его словам с самого начала. Ведь женщин вывели отсюда всего несколько минут назад. Потому что котел еще кипит на плите, да и брошенная на столе работа свидетельствует о том, что они были здесь совсем недавно…
Во двор въехало сразу несколько машин – это были люди из прокуратуры, уголовного розыска…
Горностаев хотел было уже подойти к коллегам, как вдруг запищал его мобильный.
– Па, это я, Сергей.
– Ну, наконец-то. Где ты?
– Почти дома.
– А я здесь, внизу, во дворе… Если хочешь, выходи. Я зря тебя сразу не послушал… женщин уже нет… Но они там действительно были. А вы, ребята, просто молодцы. Вот только надо было гнуть свое до конца.
– Так мы и гнули, – спокойно возразил Сергей.
– Тогда бы не упустили их…
– Па, они сейчас у нас.
– Кто? – Олег Васильевич слушал его несколько рассеянно, потому что из прибывших машин уже стали выходить знакомые ему люди. Они занимали ответственные посты в Министерстве внутренних дел. Были здесь и представители службы безопасности.
– Па, эти женщины у нас, ты слышишь меня или нет? Между прочим, я вижу тебя в окно. Ты отвлекись на минутку от своих генералов и полковников. Подними голову и посмотри на окна тети Тамары Саржиной.
Горностаев поднял голову и увидел стоящего на лоджии сына. Тот махал ему рукой. И вдруг как закричит:
– Они здесь! У нас!
Его отец не поверил своим ушам. Но он уже не имел права не верить Сергею. А потому, извинившись перед коллегами, кинулся в подъезд. Он не думал о том, что, кроме него, Сергея услышали и те, кому было непосредственно поручено освободить таксидермистов.
Поэтому в лифт набилось довольно много народу.
– Сергей сейчас находится в квартире нашей знакомой, она временно не живет там… Но у меня как-то все это не укладывается в голове, – бормотал он, словно заранее извиняясь перед своими коллегами за недоразумение.
– Ты недооцениваешь ребят, – сказал кто-то. – Они же живут здесь, это их двор, так почему же ты не допускаешь мысли, что они способны пробраться в подземелье? Кстати, за гаражом мы нашли в кустах одного типа. Он сейчас в отключке. Но, по нашим данным, его разыскивают уже двенадцать лет. Убийца со стажем. Юрий Власенков.
Лифт остановился, все вышли на лестничную площадку, где их уже ожидал Сергей.
Вошли в квартиру и увидели измученных женщин, которые, немного погодя, представились:
– Полушкина Нина Петровна.
– Родионова Ирина Владимировна.
– Боброва Татьяна Николаевна.
– Смолкина Вера Львовна.
– Сторожева Анна Михайловна.
Когда Маша пришла в себя в следующий раз, ее лицо осветила улыбка. «Приснится же такое…»
Она сразу же открыла глаза, но, как и в первый раз, увидела над головой ненавистную физиономию Атаева.
– Очнулась? Выходи, так и быть. А то еще окочуришься.
Кирилл подал ей руку, и Маша, не чувствуя своего тела, выкарабкалась наверх.
Да, она не ошиблась. Они находились в теплице. На лице Атаева она заметила некоторую растерянность.
– Что-то отца долго нет.
– А он знает, что я здесь?
– Так его человек и привез нас сюда. А дядя Юра должен перевести этих баб через подземный ход к стадиону. Там его будет ждать машина.
– Кирилл, ты вообще-то понимаешь, что вы с отцом натворили? Ведь его рано или поздно поймают…
– Вся наша жизнь – борьба, слыхала? Мой отец борется всю жизнь с нищетой и бездельниками. Ты думаешь, что все это, – он обвел рукой теплицу, – он построил бы на зарплату? Или у нас была бы большая квартира, которую он сделал из трех, расположенных на нашем этаже? Да если хочешь знать, мой отец родом из бедной семьи. И он еще в детстве, когда был вот таким же, как я, дал себе слово добиться успеха во всем. Он шел к цели всеми доступными и…
– …недоступными способами, хочешь сказать?
– Вот именно! И если бы не он, то я бы побирался сейчас, как Гришин. Но ведь и Макс ест колбасу на деньги, которые он зарабатывает именно у моего отца. Работа пустяковая: принеси-отнеси. А платит ему отец приличные «бабки».
– Я знаю, ЧТО приносит и уносит Гришин. Он таскает еду женщинам, а уносит и вываливает в мусорные баки мясо зебры…
– Считай, что у него больше нет работы…
– Послушай, Кирилл, да очнись ты! – Маша потрясла его за плечи. – Какая работа? О чем ты, если сейчас в подземелье освобождают ваших пленниц, а твоего отца наверняка арестовали и везут в Бутырку? Думаешь, мои родители бездействуют? Ты их просто не знаешь! Никита в курсе, где я была, и догадывается, что меня могут прятать только здесь, на вашей даче… Ты думаешь, почему я отсюда сбежала? Да потому что, когда ты меня бросил, умчавшись на мотоцикле, я набрела вот на такую же теплицу. И почувствовала запах супа. Противного супа, который вы варите для своих рабов. Я же не слепая и сразу поняла, что на вашей даче трудятся десятки людей. Ты оглянись, какая кругом красота…
Она замерла, вдыхая чудесный запах гвоздик, которых здесь, в теплице, было тысячи… Их кроваво-красные густые соцветия составляли такой контраст с тем, что творилось в душе стоящего перед ней подростка с красивым именем Кирилл, что Маша даже зажмурилась, в который раз мечтая открыть глаза и оказаться у себя дома.
– …такая красота, – продолжала она, – но создана она ценой страданий многих людей. Они тоже хотят жить по-человечески, и, если они приехали в Москву на заработки, значит, их заставила жизнь.
– Будь эти убогие поумнее и посильнее духом, уж давно выбрались бы отсюда, – неожиданно сказал Кирилл. – Но это люди низшего сорта. Так говорит мой отец.
– А что говорит твоя мама? Она такая же жестокая, как и ты?
– Моя настоящая мама давно уехала из Москвы. Отец ее выгнал. А та, что живет с нами, никакая мне не мать. Ладно, хватит болтать. Пошли отсюда. Ты-то не из ИХ породы, – он кивнул куда-то вниз, судя по всему, имея в виду своих рабов. – Так что пользуйся моей добротой…