Шрифт:
I
О чём мечталось мне? Когда совсем мелким был, хотел стать милиционером. «Инспектор Лосев», «Сыщик»… В советских фильмах они были герои, и по-настоящему круты. Я тоже хотел быть героем. Хотел защищать слабых людей от бандитов. В моих мечтаниях в образе «слабых людей» всегда почему-то представали красивые девушки. И вот, лёжа в «сон-час» на раскладушке в детском саду, я каждый раз «спасал» какую-нибудь прелестницу. Мне было шесть лет, и так развивалось моё либидо. Отец мой ранний милиционЭрский романтизм не разделил. «Сам лично башку тебе откручу» – сказал мне. Я тогда не понял, почему он так сказал. Но на всякий случай стал мечтать о космонавтике. Как Юрий Гагарин хотел быть. Улететь к звёздам, и открыть новую планету. Потом началась школа, и самой страстной и несбыточной мечтой было её окончить. Это и вправду казалось несбыточным желанием. Однажды проснуться, а в школу идти не надо. И уроки делать не надо.
Было много разных мечт. Больших и малых. Но основная,
В 1992-м произошло маленькое чудо. Закончилась школа. Что было делать со свалившейся свободой, я не знал. Хотелось быть актёром. Но надо ведь куда-то ехать, поступать, учиться. Опять учиться – только не это! К счастью, родители мой слабый порыв «уехатьпоступать» не одобрили. А на поступлении куда-либо всё равно настаивали. Здесь, рядом к дому. Я не хотел. Я хотел идти в армию. В ВДВ или морпех. Мне хотелось проверить себя. «Дедовщина» – говорите? Ну держитесь «деды»… Но "свобода" в рамках родительской опеки была ограниченной. И я загремел на подготовительные курсы в наш местный пед.институт. На художественно-графический факультет. Такой выбор явился ввиду моей склонности к рисованию. Вообще я слабо себя представлял в профессии художника, но родители настояли. Не хотели, чтобы меня забрали в армию. Экзамены я всё же завалил. По живописи что-то там с натюрмортом напортачил. В нашем городе тогда объявило набор новое учебное заведение. Колледж бизнеса и менеджмента. Что ни слово, то в диковинку. Спонсоры – американцы. Директор – наш сосед. Батя сходил к нему в гости, и я стал студентом сего престижного по тем временам ВУЗа. Усиленное изучение английского языка – это ведь здорово. В Голливуде, как известно общаются на этом языке. Я углядел в этом некий знак. С радостью окунулся в новую, студенческую жизнь. Кроме английского ничего не учил. Но мне ужасно нравились все эти капустники и посиделки-чаепития. Когда организовали студенческий театр, я одним из первых туда записался. Получил одну из главных ролей в пьесе. Наш спектакль показывался во всех городских училищах и институтах. Я стал местной «звездой». Меня даже в настоящий взрослый театр пригласили. Ходил туда какое-то время. Потом перестал. Репетиции мне казались однообразно скучными, а вечерние «чаепития» не интересными. Водку я не любил. Да и масштаб был мелок. Ведь я уже уверился в своей голливудской будущности. На втором курсе мне предоставилась возможность улететь в Америку. Целый год учиться в американском университете, подобном нашему колледжу. Перенимать, так сказать, знания. Это было как в сказке. Правду говорят, что если о чём-то страстно мечтать – обязательно предоставится шанс реализовать свою мечту. Понятное дело, что ни о какой учёбе в Штатах я не думал. Я уже воображал, как по прилёту туда сбегу в Лос-Анджелес.
Два тура: анкетирование и тест по английскому, я прошёл на отлично. Оставалась самая мелочь – собеседование с устроителями данной программы. Я неправильно ответил на один простой вопрос, на который как отвечать точно знал. Вообще, я знал, что следует говорить на собеседовании, и чего НЕ следует, но… Не сдержал эмоций. Прорвалась моя восторженность, охарактеризовавшая, видимо, меня, как потенциального невозвращенца. Так приоткрытая дверь в сияющее будущее с грохотом захлопнулась у меня перед носом. Пером не описать, что тогда произошло в душе. Это была трагедия. Осознание поговорки про слово, которое не воробей. Всё до этого момента было легко, а стало всё сложно.
Я с головой ушёл в спорт. Добился определённых успехов в боксе. Какое-то время считался перспективным бойцом, и на меня возлагались большие спортивные надежды. Я больше не летал в облаках, и не боксировал, как Рокки. Занятия в колледже пропускал, репетиции в театре не посещал. У меня появились новые друзья – спортсмены, и новые интересы. И время было интересным. Всё в твоих руках, если ты молод, силён и смел. И если рядом такие же лихие друзья. Я стал одержим идеей заработать лёгких денег. Не для тёлок-шмоток-иномарок. Билета в Голливуд для.
II
Для меня дружба всегда была чем-то святым, возвышенным и слегка нереальным. Это значило делить всё пополам. Радоваться и страдать вместе. Быть уверенным в друге, как в себе самом. Быть готовым пожертвовать, если придётся, собой ради
Мой первый друг Саня. С ним мы были вместе с детского сада. Учились в одной школе. Жили в одном доме. Он увлекался культуризмом. К 17-ти годам это был здоровенный бугаина-качок. Мне было далеко до него в силе, но я очень гордился, что у меня такой друг. Помню, перед школьным выпускным мы решили заработать денег. На прощальном вечере хотелось угостить одноклассниц шампанским. Ночью мы залезли на крышу пункта приёма стеклотары. Отодрали железный лист, и вытянули шесть ящиков с бутылками. Лист положили на место. Утром притащили бутылки в этот же пункт, и сдали. Было весело. Спиртное мы тогда не употребляли. Но однажды решили исправить этот пробел.
Дело было осенью. Я тогда только поступил в американский Колледж. Наше учебное заведение находилось в здании кооперативного техникума. И вот там я познакомился с одним парнем с привокзалки (это название самого хулиганского района в нашем городе). Парня звали Андрей. Был он на три года старше меня, и слыл отчаянным драчуном. Как-то на перемене между парами я попробовал с ним на руках побороться. Он чуть не вывихнул мне плечо. Очень сильным оказался. Мы разговорились. Оказалось, наши отцы работают вместе. Стали общаться. В начале 90-х в обиходе появилось слово диковинное «кабак». Вспоминался сразу стих Есенина, но всё равно я слабо представлял себе, что это такое. Там могли отдыхать только те, у кого водились лишние деньги. Андрей, по его словам, был завсегдатаем этих самых «кабаков». Рассказал мне о романтике ночной жизни. Пообещал как-нибудь меня с собою взять. И вот однажды осенним вечером мы сидели с Саней на лавочке в нашем дворе, плевали семечками, и я рассказал ему об Андрее, и о кабаках. И как-то вдруг таким неуместным себя почувствовал на этой нашей лавочке. Был такой тёплый, ласковый вечер. Где-то рядом существовали музыка, веселье, девушки. Где-то были кабаки, а в них Андрей. А мы тут. С семечками…
Решили выпить водки, и идти искать Андрея. Купили поллитровую «чебурашку» «Пшеничной». Отковыряли пробку из фольги. Как её употреблять-то? После некоторой заминки решили пить из горла. Полбутылки влил в себя я, остальную половину Саня. Чуть не вывернуло меня. Гадость мерзкая! Сели на лавочку. Ждём. Ничего не происходит. Думаем, может пробежаться чуток? Чтоб хоть какой-то эффект появился. Посидели маленько, и пошли искать сказочные кабаки. Зашли в какое-то кафе. Спросили на баре про Андрея. А на выходе меня КАК НАКРЫЛО !!! Я даже не понял, почему я вдруг начал с кем-то ругаться, к кому-то цепляться, тянуть всех сразу на улицу. Саня меня уже с кем-то разнимал. На улице я вдохнул свежего воздуха, и почувствовал себя таким лёгким и бесстрашным. Удивительное ощущение. Не знаю, проникся ли Саня подобным, но мне реально тогда море было по-колено, и даже чуть выше.
И вот мы начали бродить в таком состоянии по ночным улицам. Вроде искали что-то, а в реале просто бродили. «Спасли» какую-то девицу, находящуюся в ещё более бесстрашном состоянии, чем мы. Её некий тип куда-то тянул. Она не противилась, что её куда-то тянули, но мы её всё равно спасли. ТипА отправили подальше, а девица пошла бродить с нами. Тут я вспомнил с какой, собственно, целью был устроен весь этот движ. «Нам надо найти Андрея». Забрели в ещё одно кафе. Саня с девицей остались на улице. Я зашёл внутрь, спросить чтоб про Андрюху-у. Выхожу назад, и вижу возмутительную картину; до моего друга и подруги пристают агрессивные пьяные дядьки. В количестве много. Причём дерзко так. Саню пихают в грудь, девицу опять куда-то тащат. Та скулит. Я вступился. Со всем присущим моему состоянию красноречием, и соответствующим грозным видом приказал негодяям убрать руки от моих друзей. А не то всех ушатаю. Чуваки переключились на меня. И вот уже кто-то суёт мне ментовскую корочку в лицо, кто-то кулаком по печени, а кто-то кулаком же в нос. Пыл мой приугас. Пячусь назад. Понимаю – менты, но слабо понимаю, что мне нужно теперь делать. Что-то мямлю про «ошибочку», и про «пардон обознались». А мне тем временем уже с ноги в ухо прилетело. И у меня срабатывает рефлекс. «Двоечка» – это простейшая короткая атака. Два прямых удара. Левой-правой. На тренировках я освоил её вполне. И я заряжую эту «двоечку» в первую близнаходящуюся рожу. Куда-то в область глаза. Рожа вместе с телом падает. И тут понеслось месилово. На меня нависли со всех сторон. Крутят руки, щёлкают браслетами, пистолетом в ухо тычут. Больно так ухо разодрали. Орут, бьют, запихивают меня в легковушку. Я сопротивляюсь, цепляюсь. Во всей этой суматохе чётко вижу невозможную картину; качок Саня, который передвигался всегда очень медленно, со спринтерской скоростью удирает с поля боя. Я вмиг протрезвел.