Где пламя драконов правит
Шрифт:
– Мал да удал! – воскликнув конюх, указав на приободрившегося мальчишку, поднявшегося с ведра. Мужчина передал лошадь в распоряжение помощника. – Хоть в седло вскочишь, – улыбнулся конюх, отходя к лошадям и взмахнув рукой в сторону помощника. – Не подведи!
Какое-то время они ожидали ослов. Какое-то время Шараф со звоном стремян и клоками земли, безустанно падал на пол, но все еще пытался взобраться в седло. Казалось, миролюбивый конь и стремена похихикивают над ним, всякий раз скидывая его на землю. Шараф знал, дело никак не в Альпе и уж, конечно, не стремена виноваты в его неудачах. «Тебе просто не хватает практики», – пожимая плечами, произносил «маленький учитель», безустанно наблюдая за его попытками влезть в седло.
«Опирайся на седло!», «Не трогай луку!», «Оставь в покое повод», «Держись крепче! Почти… Ты упал», «Иди сюда! Ближе. Ближе. Ближе, говорю, конь тебя не укусит!», «Не стесняйся Альпа, он и не такое видел». Это было единственное, что доносилось до Фоськи и Эрс, все оставшееся время, наполненное уже не столько падением, сколько страхом вообще подойти к лошади.
– Ну, где там наши ослы? – Фося, злобно пожевывая стебелек, облокотилась на деревянный забор, огораживающий территорию конюшни от поля. Она безустанно сверлила взглядом выход из конюшни уже на протяжении двадцати минут. И на протяжении двадцати минут не случилось такого, чтобы кто-нибудь вошел или вышел через этот самый выход. – Они что там, сдохли? – и только Афосия оттолкнулась от забора решив направится в конюшню, как путь ей пригородила рука Эрс. Фоська раздраженно взглянула на нее.
– Не думаю, что мы можем чем-нибудь помочь, – объяснила девушка, посмотрев на пустующий выход. – Нам следует еще немного подождать.
– Куда уж дольше? Мы знаешь сколько ждем?
И не позволив ей осведомить Эрс о времени ожидания, мимо, поднимая клочья землянистой, сухой пыли, пронеслось что-то темное, с громкими криками, шипением и восклицанием: «СТОЙ!» За огромной тенью бежал запыхавшийся мальчишка-кот.
– Набери поводья! – крикнул мальчишка, остановившись и уперевшись лапами в колени. – Корпус! – крикнул он в поле, куда, перескочив невысокий заборчик и чуть не сбросив Сертана, унесся конь, с болтающимся в седле всадником. Выпрямившись, мальчишка-кот направился за ними, все еще покрикивая: «Шенкели! Шенкели на боках! Используй бока!», «Не клюй носом! Выпрямись!»
Узрев, как Шараф на Альпе перескочил забор и умчался в поля, к горам, Эрс поспешила отпрянуть от забора, но на этот раз ее остановила Фося.
– Слушай, за ним бегает котенок, – проговорила она, подтягивая девушку к забору. – Позволь им самостоятельно справиться. К коем-то веке, научится управлять лошадью.
Вновь взглянув на, наконец прекратившую уменьшатся, темную точку, Эрс выдохнула, увидев, как у этой самой точки вскинулись голубые лапы, а издалека, отбившись от нижних скал, донеслось до конюшни, размытое восклицание: «Получилось!»
– Идем! Идем же! Быстрее! – рыжий мальчишка-кот в рубахе, тянул, за перекинувшиеся вперед поводья, осла. Маленькие копытца взрывали землю, а мешки, скрепленные на спине, тянулись к полу.
Еще двое одинаково-рыжих мальчишек, доведя ослов до лошадей, подбежали к последнему, толкая его сзади.
Взглянув на пыхтящих котят, безуспешно толкающих упрямое существо, конюх только усмехнулся, приставив ладонь ко лбу, взглянув на, возвышающееся над горами, солнце. Прислонившись к пустующему деннику, он еще некоторое время понаблюдал за стараниями мальчишек и только потом решил помочь.
– А ну расступись! – он с кожаным скрипом схватил поводья, вытаскивая за собой троих помощников и осла, мотающего серой мордой.
На земле вычертились четыре темные полосы и три широкие, притянувшихся прямо к копытам лошадей. Отпустив поводья, мужчина взглянул на рыжих мальчишек, перепачкавших светлые рубахи в пыли и на Альпа, вокруг которого расхаживал Шараф и серый мальчик-кот, видимо пытаясь подружится с конем. – Так, а теперь, – он обернулся к рыжим помощникам. – теперь тащите веревки для ослов, будем караван вязать!
Мальчишки недовольно смерили зелеными глазами маленького, серого котенка, подталкивающего, упирающегося Шарафа, к коню и фыркнув, взмахнув пушистыми хвостами, вновь скрылись в конюшне.
Прошло немного времени и ослы, привязанные один к другому, вереницей веревок, были закреплены к последней лошади. Веревки шуршали на серых спинах, удерживая тянущиеся к земле, мешки, прогретые солнцем. Лошади ожидали поездки, посматривая на ослов. Бархат, игреневая лошадка с заплетенными косичками, застенчиво постукивала копытцем о землю. Альп пытался доказать Сертану, что он и не такой уж страшный, пожевывая остатки травы. Самчиш пристроился у забора, отливая светло-серой шерсткой на солнце.
Удостоверившись в добросовестном креплении веревок и седел, конюх кивнул и отогнав мальчишек-котов в конюшню, вложил к карман залог и взмахнув большой рукой, вслед позвякивающим стременам и подвывающим ослам, крикнул:
– Доброго пути!
– Возвращайтесь вскоре! – взмахнул на прощание серый мальчик-кот, выбежавший из конюшни.
В ответ, Шараф обернулся назад и взмахнул ему голубой лапой, улыбнувшись всей мордочкой.
– Некогда, Шараф! – прикрикнула Фося, рассматривая в одной руке карту, погоняя лошадку, не желающую переходить на рысь. – Нас ждет долгий путь, поспешай! – сказав это то ли лошади, то ли Шарафу, хорошенько прихлестнув Бархат, она направила лошадь к горам и «караван» потянулся в даль.
Копыта постукивали по каменистой почве, дополняя стремена, позвякивали удила.
– Да как же это… Иди сюда! – то пофыркивая, то шипя, а иногда делая и то и другое одновременно, Шараф с усилием пытался натянуть, сворачивающуюся и изгибающуюся перчатку, на когтистую лапу. Дело шло плохо. Перчатка то выскальзывала из лап, то затягивалась на голубых чешуйках. Особенно не удобно было производить акробатические трюки, пока тебя покачивало из стороны в сторону. Ну откуда он мог знать, что после нескольких часов путешествия поводья натирают лапы? Кажется, только этого ему не объяснил Бернард, как звали его «маленького учителя», пока разглагольствовал о лошадиной амуниции.
Солнце возвышалось над окружающими, окутывающими с обеих сторон возвышениями, покрытыми зеленым одеялом хвои. Сбоку, на приличной высоте, шумела, разбиваясь о камни, река. Бархат, выдерживая приличное расстояние от шумящей реки, трусила, поматывая мордочкой, от чего Фося, отвлекаясь от карты, одергивала поводья, покрикивая: «Да что же это такое!» или же «Лошадь путешественника называется! Да тебе только на выставки ходить!» Самчиш, редко пофыркивая и тихо шурша темным хвостом, тянулся в самом конце. Эрс не переставая посматривала на, обрамленную деревцами, реку. Ее не отпускало знакомое предчувствие, словно предупреждающая о буре, беспокойная птичка, бьющаяся мелкими крыльями о решетку клетки.