Где старые кости лежат
Шрифт:
Мередит дико взвизгнула — и тут же узнала пришельца. Сердце, готовое выскочить из груди, вернулось на место.
— Что ты здесь делаешь?! — гневно прорычала Мередит. — Ты ведь сейчас должен находиться в Южной Америке!
— Здесь мой дом! — просто отвечал Тоби. Он поднял свой саквояж и, держа перед собой, внес в гостиную. — Меня выслали, объявили персоной нон грата.
— И правильно сделали! — задыхаясь, проговорила Мередит, входя в комнату следом за Тоби.
Он скинул куртку и кроссовки, снял грязные носки, повесил их на подлокотник, рухнул на диван
— Устал как собака! Пришлось лететь через Париж, билетов на другие рейсы не было. Забастовка аэропортовских служащих! — Он закрыл глаза. — Я не виноват. Произошел очередной дипломатический скандал. Мы выслали из Великобритании кого-то из их сотрудников, им в ответ пришлось выслать кого-нибудь из наших, вот я и подвернулся. — Он открыл глаза. — Кофе нет?
— Нет! Я спала! Ты меня до смерти перепугал! Мог бы хоть позвонить!
— Зачем? У меня есть ключ. Кстати, насчет кофе я серьезно.
Мередит с трудом удержалась от язвительного замечания: раз уж Тоби так подчеркивает, что вернулся к себе домой, мог бы и сам себе сварить кофе. Наверное, он и правда очень вымотался в пути. Вздохнув, она отправилась в кухню. Когда кофе в прозрачном кофейнике настоялся и в воздухе поплыл аромат, Мередит кое-что сообразила и всполошилась:
— Тоби, ты что, намерен здесь поселиться? Ты ведь сдал свою квартиру мне!
— Но тогда я не знал, что она понадобится мне самому, ведь так? — Тоби нехотя поднялся с дивана, переместился в кухню, уселся за стол и смерил ее умоляющим взглядом.
Наблюдая за Тоби, Мередит наливалась яростью. Он жадно поглощал насыпанные в большую миску кукурузные хлопья.
— Тебе нельзя здесь оставаться. Я взяла неделю отпуска и наметила целую кучу дел…
— Так получилось, понимаешь? Куда прикажешь мне податься? Утром в понедельник надо явиться с докладом в министерство. Да ты не бойся, я тебе не помешаю, — жизнерадостно продолжал он. — Оставайся в спальне, а я устроюсь в гостиной на надувном матрасе. Ох, умираю с голоду. Ты не сваришь мне яйцо?
— Сам свари! — рявкнула Мередит. В конце концов, всему есть предел!
Она открыла дверь ванной и замерла на пороге. В ванне мокла груда мятых носков и маек, на них из крана капала холодная вода.
— Тоби, ничего не выйдет, — заявила Мередит, вернувшись в кухню. — Ты неряха и грязнуля! Я хочу принять душ, а ты замочил в ванне свое грязное белье! И вообще, квартирка слишком мала для нас двоих.
— Ничего, как-нибудь справимся. А свое белье я буду носить в прачечную-автомат.
Мередит пошла одеваться. Неожиданно она вздрогнула: из гостиной во всю мощь загремела рок-музыка. Она с трудом расслышала телефонный звонок. Тоби снял трубку.
— Что? Кто? — заорал он, перекрикивая музыку. — Возьми, это тебя!
Мередит прошествовала в гостиную и выхватила у него трубку.
— Алло!
— Что там у тебя происходит? — услышала она голос Алана Маркби. — Кто подошел к телефону?
— Ох, Алан, погоди! Тоби! Немедленно выключи! Я ничего не слышу! — Но Тоби заперся в ванной, пришлось ей самой управляться с музыкальным центром. Наконец наступила блаженная тишина. Она вернулась к телефону и наскоро объяснила, что произошло.
— Он что, собирается здесь поселиться?!
— Его выслали, да, в ближайшем будущем ему придется оставаться в Лондоне. Он не успел ничего себе найти. — Прикрыв ладонью микрофон, Мередит зашептала: — Это жутко неудобно, но ведь квартира-то его, он вернулся к себе домой! Я не могу вышвырнуть его на улицу! Что мне делать?
— Сказать, чтобы искал отель с завтраками в номер, вот что! И кстати, забери у него ключи. Он подписал договор аренды! Ты хорошо заплатила за жилье. Напомни ему: в договоре ни слова не говорится о том, что тебе придется жить с ним вместе! Ты не виновата, что его выслали.
— Но если он не захочет съезжать, я не смогу его заставить. То есть… он ведь тоже не виноват.
— Мередит! — вскипел Маркби. — Не думай, будто я ревную или в чем-то тебя подозреваю. Но он пользуется твоей добротой. Ты первая пожалеешь, если позволишь ему остаться!
Шум льющейся воды сделался громче. Тоби распахнул дверь ванной пинком ноги. Он вышел голышом, если не считать полотенца, кое-как обмотанного вокруг бедер.
— Можно взять твое мыло? Я тут подумал, раз уж я вернулся, надо бы обзвонить друзей и устроить вечеринку!
Мередит с силой стиснула кулаки.
— Сама знаю! Можешь не напоминать! — буркнула она в трубку.
В воскресенье днем в Оксфорде Урсула сидела в бывшей гостевой спальне на первом этаже, которую она превратила в личный кабинет. Она собиралась допечатать статью о скелете, обнаруженном на раскопках, но ей не работалось. Она сидела за столом у окна и невидящим взглядом смотрела в сад.
Ей так и не удалось избавиться от вчерашнего страшного подозрения. Просто ужас… Как она могла подумать такое о Дэне? Наверное, сказала она себе, все дело в том, что ее постоянно гложет сознание собственной вины и предчувствие надвигающейся катастрофы.
Она совершила непоправимую ошибку, сама загнала себя в безвыходное положение! Урсула заправила в каретку пишущей машинки новый лист бумаги. В такие минуты, как сейчас, ее мучили страх, подавленность и раскаяние. Она ненавидела себя, ненавидела Дэна и страстно желала освободиться. Больше всего угнетала невозможность что-то предпринять. Надо действовать. Но как?
Вначале их отношения виделись в совершенно другом свете. Тогда она нисколько не сомневалась, что поступает правильно. Все знали, что Дэн и Натали не ладят и часто бурно ссорятся. Неблизкие знакомые гадали, почему они до сих пор вместе. Как и их полупустой, неуютный дом, семейный союз Вуллардов казался холодным и бездушным. Тем не менее оба могли быть последовательными: Натали — в своих книгах, а Дэн — в своей работе. Когда Дэн пожаловался на свои несчастья, Урсула нисколько не удивилась. Она даже почувствовала себя польщенной из-за того, что он поделился с ней своими невзгодами. Какая она была наивная! Ей казалось, Натали не оправдала ожиданий Дэна, но она, Урсула, сумеет исцелить его раненую душу!