Где-то в Панамском заливе. Часть II

Еримия Сергей

Несколько несмелых капель упали с небес. Они стали вестниками перемен и символом надежды. Мы тут-таки воспрянули духом. Объяснять, что я задумал, уже не требовалось, не помешала даже прожорливая мгла, что упорно поглощала отблески ярких вспышек. Каждый схватил угол прямоугольного полотнища, мы разошлись в разные стороны, натянули. Педро нащупал расколотую канистру, отогнул верхнюю ее часть, сломал, превратив обломки в довольно-таки приличное ведро. Подполз к натянутому парусу, слегка оттянул его средину, задавая направление живительной влаге. Застыл. Теперь дело за природой.

– Ну, когда уже, – я

облизал сухим языком не менее сухие губы, – давай, не томи!

Еще несколько капель упали на мое лицо. Иллюзия свежести и ничего более. Единственное что менялось – ветерок, он слегка окреп, но нас это не заботило, что с него проку, он ведь не влага.

Где-то вдалеке раздался грохот – гром, вот только капли…

В одно мгновение небеса разверзлись и пролились настоящим тропическим ливнем. Емкость, которую использовал Педро, наполнилась буквально за секунды, но паренек не растерялся. Он схватил пустую канистру, направил поток в узкое горлышко. Большая часть воды проливалась мимо, но и это уже было кое-то.

Так же внезапно как начался, дождь прекратился, оставив нам надежду и почти полную канистру пресной воды. Просто-таки царский подарок, можно смело заявить, что это была лучшая ночь за последние недели. Во всяком случае, в тот миг я думал именно так.

Обломок пластиковой емкости переходил из рук в руки. Не думая об экономии, мы утоляли жажду, искренне веря в то, что небеса смилостивятся и подарят еще не один такой же ливень.

Простая вода подействовала не хуже спиртного. Да, нас буквально распирало от счастья, хотелось смеяться, петь, кричать, правда, голосовые связки не поддерживали благие на первый взгляд начинания.

Тем временем ситуация в океане небесном стремительно менялась. Приближалась буря. Раскаты грома звучали все отчетливее. Темнота перестала быть абсолютной. То тут, то там чуть не ежесекундно вспышки молний разрывали сплошную облачность, вырывая из тьмы яркие фрагменты пугающей действительности.

Ветерок, о котором все позабыли, внезапно напомнил о себе. Он не нарастал, как это обычно бывает, плавно увеличивая свою силу, он сорвался, поднялся в один миг. Резкие порывы взбудоражили минуту назад спокойные воды. Наш хиленький плотик качнулся и завибрировал. Палуба сильно накренилась. Очередная особенно яркая молния расколола небосвод на две равные части. В ее слепящем свете я увидел ту самую драгоценную нашу канистру. Она свалилась за борт. Увидел Педро, тот барахтался в воде в паре метров от плота. Одной рукой парень держался за обрывок каната, другой пытался выловить единственную по-настоящему важную для нас вещь.

Я буквально налетел на стойку с рулевым веслом, упал на палубу и принялся шарить в темноте, рассчитывая нащупать толстую веревку, за которую держался смельчак. Старался, шарил во тьме, но все безрезультатно, ни ее, ни самого Педро.

Очередная вспышка. Своевременно. В ее свете я разглядел паренька. Канат, что держал его, оборвался, но он умудрился обеими руками вцепиться в весло. Он держался, его мотало из стороны в сторону, а волны накрывали одна за другой. На носу была похожая картина, там Карлос с Розалиндой вылавливали Алексея Николаевича…

Осторожно, стараясь не ухудшить и без того плохую ситуацию, я начал подтягивать руль. Скоро ощутил сопротивление. Расширяющаяся часть весла уперлась в стойки.

Отчетливый шлепок, невнятный хрип. Невидимый в темноте Педро выбрался на палубу. Очередная вспышка высветила его, он лежал на спине, широко расставив руки, часто и глубоко дышал.

Через минуту все собрались в центре плота. Сели в круг, опираясь спинами об уходящую в темную высь мачту. Используя обрывок каната, примотали себя к последней более или менее надежной опоре. Карлос затянул узел. Сильно затянул, у меня перехватило дыхание, но возмущаться не стоило. Лучше плохо дышать, чем не дышать вообще.

Да, мы словно Ясон, предводитель аргонавтов, что отправились за золотым руном, сделали ставку на мачту, привязались к ней…

– Хорошо все-таки, что парус убрали, перевернуло бы нас, к гадалке не ходи, перевернуло, – тяжело выдохнул Алексей Николаевич, сидевший справа от меня.

– Вы-то как? – спросил я.

– Сносно. Жаль, блокнот намочил. Эх, столько он со мной пережил, столько всего ценного хранил на своих страницах! Похоже, это купание станет для него последним.

– Неужели это все что вас беспокоит? – я непроизвольно усмехнулся.

– Конечно, а что еще? Ты посмотри на все происходящее шире. Что ты видишь? Нас мотало без еды, без воды, а тут раз и дождь! Что это значит? Правильно! Это боги морские нам помогают, дали подкрепиться перед очередным испытанием.

– И мы его выдержим?

– Конечно! В противном случае утопили бы сразу и все тут…

Стихия же продолжала резвиться, играя нашим суденышком, как щепкой. Ветер бесчинствовал, разгоняя волны, взбивая воду в пену. Плот все еще держался. Скобы, что достались нам в наследство от так и оставшегося неизвестным потерпевшего кораблекрушения, сослужили добрую службу, да и веревки надежные попались. Все это дарило надежду, пробуждало веру в то, что все будет хорошо.

Так в тревогах и надеждах прошла ночь. Нас, добровольно связанных пассажиров хиленького суденышка, швыряло во все стороны, заливало водой, поднимало на гребни и сбрасывало с них. Развлекался ураган, помогали ему волны. Казалось, Армагеддон в отдельно взятом уголке мирового океана, все плохо, а вот особого страха не было. Не знаю, может я просто заразился рассудительностью ученого, который и не думал терять присутствия духа, несмотря на вынужденное купание? Может, а может все дело во тьме, что накрыла море и нас вместе с ним. Мол, ничего не видно, потому и бояться нечего.

Возможно, все возможно, но вот непроглядная мгла начала сдавать свои позиции. Где-то на востоке, скрытое за плотным слоем густой облачности к линии горизонта подкралось солнце. Редкие его лучи пробивались сквозь свинцовые тучи, вырывая из тьмы невеселые картины окружающего нас мира.

Бурное море, страшная реальность, что окружала нас, медленно проявлялось. Постепенно, неторопливо, словно фотобумага, которую погрузили в проявитель. Сначала появился плот. А он не такой уж и прочный, как казалось ранее! Ближе к корме бревна заметно разошлись от центра, образуя «щучий хвост», и раскачивались, грозясь оторваться, оставить нас, пуститься в свободное плаванье. Палуба вздыбилась, доски местами скрутило в штопор, лишь мачта (наверняка благодаря нам) продолжала держаться и стояла строго вертикально.