Где ты, Потомуч?
Шрифт:
– Простите, милейший Владимир Сергеевич, что отвечаю вопросом на вопрос, но, боюсь, иначе мне не удастся разбудить ваши мыслительные способности. Вы можете жить без одежды?
– Разумеется, нет. Зимой у нас, знаете ли, холодно.
– А можете поселиться в том доме, в котором захотите?
– Нет, пожалуй.
– Может быть, вы способны прожить счастливую жизнь, не ходя на работу?
– Нет, мне семью кормить нужно.
– Так вас, верно, регулярно угощают отварной семгой? И при том бесплатно?
– Боюсь, что нет.
– Ага, вам уже страшно? Может быть, вы умеете разговаривать по-кошачьи?
– Не умею, – обреченно опустил голову папа. Ему стало стыдно за весь человеческий род.
Потомуч немного успокоился, улегся на спину в кресло, закинув задние ноги на подлокотник.
– Так и быть, просвещу вас, наивные заложники холодильника и газовой плиты.
И Потомуч стал объяснять, как на самом деле устроен мир:
– Все на Земле сделано для нас, котов. Деревья – чтобы ползать, рыба – чтобы есть, вы, люди – чтобы нас кормить. Снами, котами все ясно. Теперь об остальных. Самые сильные существа – муравьи. Они поднимают груз в пятьдесят раз тяжелее себя. Вам, Владимир Сергеевич, пришлось бы поднять бревнышко весом в три с половиной тонны для такого рекорда.
– Я что-то такое в учебнике читал, – блеснул эрудицией Коська.
– Молодой человек, перебивать котов неприлично. И не напоминайте мне после ужина о вашем, с позволенья сказать, учебнике.
– Простите, уважаемый Потомуч.
– То-то же… Продолжим просвещение. Самые хитрые животные – лягушки. Они так отвратительно квакают и так неприятно выглядят, что к ним никто и близко не подходит. Никто, кроме цапель. Эти цапли – самые глупые из всех птиц. Впрочем, возможно у них просто нет чувства прекрасного. Самые добрые – комары. Они так любят всех вокруг, что готовы целоваться всю свою жизнь. Самые жадные – собаки. Ни одна собака ни разу не поделилась сахарной косточкой с котом. Самые могущественные – рыбы. Если они одновременно ударят хвостами по воде, то поднимется такая волна, что затопит всю сушу. Да, чуть не забыл. Еще немного о нас, котах. Мы самые мудрые, самые красивые и величественные существа на свете! Эх, если бы люди знали, что станет с миром без нас! Мы боремся с низким уровнем культуры, уничтожая птиц. Мы уничтожаем рыбу, чтобы сохранить жизнь на суше. Мы прививаем окружающим щедрость, воюя с собаками. Именно нам, котам, приходиться образовывать вас, людей.
– Надеюсь, вам все ясно? Вопросы?
Владимир Сергеевич некоторое время сомневался, но, все же решился:
– У меня есть два вопроса, Потомуч.
– Я вас слушаю.
– Вопрос первый. Немного деликатный. Боюсь, как бы вас не обидеть…
– Меня вы не обидите. Вы же не обижаетесь на тараканов.
– Да-да, конечно… Скажите, Потомуч, вы на самом деле – кот?
Потомуч уже стал подремывать, но этот вопрос был таким неожиданным, что он с грохотом упал с кресла.
– Боже мой! А я еще сравнил вас с тараканами – самыми сообразительными созданиями. Да, солнышко мое, я – кот! Самый несчастный кот в мире, раз кто-то сомневается в моей природе.
– Извините, – смутился Владимир Сергеевич, просто мы не привыкли, что коты… такие.
– Да вы даже умываться после обеда не привыкли, – ворчал Потомуч, гнездясь в кресле. – Ваш второй вопрос, надеюсь будет не хуже первого.
Владимир Сергеевич долго собирался с духом, прежде чем задал свой второй вопрос:
– Потомуч, почему вы пришли именно к нам?
– Опять безграмотность. В науке не принято спрашивать «почему?». Принято спрашивать «как?» А на вопрос «как я пришел к вам?» ответ простой – я пришел на своих ногах.
Потомуч отвернулся к спинке кресла и захрапел.
Пришлось и Коське с папой укладываться спать. Они уже знали, что если не лечь в постель, то от волшебного храпа кота можно было заснуть сидя, и, даже, стоя.
Глава 3
Коська, как вы уже поняли, не был отличником и вовсе не был пай-мальчиком. Нет, большую часть времени он рос вполне законопослушным гражданином. Но иногда, толи после провальных контрольных и диктантов, толи после очередной конфронтации с папой, он позволял себе разные шалости. Так, мелочи. Проказить как следует, с вдохновением у него не получалось. Ну, кнопку подложить на стул Раисе Ивановне, доску мылом натереть, ну, там географическую карту за шнурок подвязать – вот и всё. Подойдёт Раиса Ивановна к карте – прицелится в неё указкой, Коська – дёрг за шнурок – карта под потолком, а у Раисы Ивановны лёгкий испуг. И всё.
В прочем нет не всё. Один раз с проказа получилось довольно громкой. Не очень результативной, но громкой.
За четвертную контрольную по математике пол класса получили двойки. Не –из-за мести, а просто чтобы снять стресс, одноклассники обратились к Коське: «Давай что-нибудь отчебучим».
И отчебучили.
Коська достал из портфеля отвёртку (в коськином портфеле можно было найти не только отвёртку, но и всё что угодно – вплоть до атомного коллайдера) и пока Раисы Ивановны не было в кабинете, открутил винтики из ножек её стула. А в место винтиков вставил спички. Стул стоит как настоящий, а сядет Раиса Ивановна – бац – стресса у коськиных одноклассников как не бывало.
Но всё пошло не по задуманному плану.
Прозвенел звонок. В кабинет вошла классная руководительница. Начался урок.
Раиса Ивановна долго не могла взять в толк – почему это такая необыкновенно железная дисциплина. Просто не дисциплина, а сверхпрочный ферросплав. Ей и в голову не приходило, что весь класс, затаив дыхание, ждёт, когда она сядет на стул.
Но, видимо, не зря Раиса Ивановна проработала в школе тридцать лет. Почувствовала она неладное и не села на стул. Десять минут проходит – шагает Раиса Ивановна между парт. Двадцать минут проходит – не садится Раиса Ивановна. Тридцать минут истекло – уже терпение учеников на пределе. Тишина просто звенит. Меряет Раиса Ивановна свой кабинет своими учительскими шагами. Уже звонок вот-вот прозвенит. Последний урок. Все уйдут домой. И стресс не будет снят.
Но тут, то ли на счастье, то ли на беду в класс вошел директор – Игорь Филиппович.
– Здравствуйте, ребята. Я ненадолго. Сидите-сидите. Да и я, пожалуй, присяду.
И прямиком к злополучному стулу.
Даже мухи на потолке притаились. Даже ветер за окном утих.
– Хочу я вам, ребята, показать одну вещицу, – произнес Игорь Филиппович, метясь на стул.
Примерился, как следует. И как сядет со всей директорской меткостью в это прокрустово ложе.
Ветер забушевал за окном. Мухи прикрыли головы лапками. Тридцать ученических сердец разом ёкнули. Нет больше стресса от двоек за контрольную.
Лежит Игорь Филиппович на полу и мух на потолке рассматривает.
Конец ознакомительного фрагмента.