Гелиос. Эффект Приона
Шрифт:
Внутри гермокостюма функционировала автоматизированная система терморегулирования и регенерации углекислого газа с активным его насыщением молекулами кислорода.
Самый настоящий мини-корабль.
В остекление шлема был встроен защитный светофильтр от яркого солнца и светильники для работы в темноте. Все органы управления располагались на груди, с дублированием информации на жидкокристаллический
Так, для удобства.
В качестве мер дополнительной безопасности, в пояс жизнеобеспечения входил небольшой кислородный баллон и компактная реактивная установка FLY, работающая на сжатом газе и служившая для экстренного возвращения в опасных ситуациях, в частности при разрыве страховочной лебедки.
Элизабет попробовала вогнуть спину:
– Ой… Вот это боль!
В невесомости позвоночник вытягивался на несколько см, и ощущения при этом были не самыми приятными.
Безынерционная отвертка то и дело норовила проколоть перчатку. В случае разгерметизации и декомпрессии подобная мелочь могла закончиться быстрой смертью.
Элизабет довольно четко в деталях представила, как в этом случае Джазз в суматохе покидает корабль, чтобы вернуть, а потом доставить её тело на поверхность Гелиоса. Музыка внутри шлема как никогда лучше подчеркивала драматичность этой фантазии. Зрители бы ревели без остановки. Самый плаксивый фильм столетия.
– Вам входящий звонок с командного пункта, – заосторожничал вдруг дройд.
Женщина-космонавт немного помедлила:
– Он?
– Он!
– Ладно, соединяй.
Пустота под сердцем
Вместо будущего грустного саундтрека к финальным титрам ещё не вышедшего кино, в шлем ураганом ворвался лихой и властный знакомый голос:
– Ты хоть знаешь, что на этот раз вычудила твоя дочь?
– Остынь, Моня. Это и твоя дочь. Не забывай, пожалуйста.
– Я же
– Помнишь свои последние слова: «давай останемся друзьями». Чем тебе не дружеский тон?
– И кто у нас главный советчик поменьше ковыряться в прошлом и жить настоящим? Твой прежний любовник на это глаза закрывает?
– О'кей. Будем считать, любезностями мы обменялись. Так в чем вопрос?
– Сэм чуть не разбилась. Снова со своими зелеными друзьями в небе развлекалась.
– Ей всего шестнадцать. Она умная, хваткая, следует за своим любопытством и мечтой и не боится плевать на прописные правила. Дружит с теми, с кем хочет, а не с кем можно или нужно. Это нормально.
– Через семь дней соревнования в пустыне. Я её наказал и запретил их посещать.
– Придется разрешить!
– Что???
– Послушай. Ей ш-е-с-т-н-а-д-ц-а-т-ь лет. Столько же было и мне, когда ты меня… В общем, ты понял. Так что скажи спасибо, что у неё хотя бы есть выбор и она ни перед кем не отчитывается. Завтра озвучишь ей, что передумал. И только посмей ещё хоть раз портить ей таким образом жизнь.
– Хорошо. Обсудим.
– Мы уже всё обсудили. Это понятно?
– Понятно.
В голосе Файервуда чувствовались нотки тепла. В глубине души он до сих пор искренне любил свою Элли. Пусть всё было нескладно. Пусть оба намолотили дров. Пусть не сошлись характерами. Пусть разбежались. Время всё вытерпело.
Полковник перехватил инициативу и перевел беседу в более продуктивное русло:
– Что с «глобусами»?
– Микроконтроллеры будто взбесились. Все настройки сбиты. На короткое замыкание не похоже. На вирус тоже. Программные коды не грузятся. Я взяла несколько образцов плат, посмотрю дома внимательнее.
Конец ознакомительного фрагмента.