Ген празаниса
Шрифт:
– Как бы я хотела испытать это чувство, - мечтательно произнесла Титра, - ведь мы когда-то тоже умели любить.
– Умели, - подтвердил латокр, - но ты ведь учила историю и знаешь, почему это чувство запретили. Нельзя вечно жить с одним партнером, ну сто лет, ну двести… но не вечно. Рано или поздно наступает привыкание, и хорошо, если у обоих партнеров… а если только у одного…
Бекто многозначительно замолчал.
– Неужели так сложно просто расстаться? – задумалась вслух латокра.
– Если один из партнеров
Латокза взяла из его рук сигару, и сделала глубокую затяжку:
– А отец? Ты разве никогда ничего к нему не испытывал?
– Нет, - честно ответил Бекто, - он с детства воспитывал меня холодным и расчетливым. Он и сам никогда не проявлял ко мне никаких чувств, говорил, что любить самого себя – это извращение. А потом, в тридцать лет выставил меня на улицу, сказал, что не может больше жить со мной.
Титра внимательно посмотрела на партнера, но кроме задумчивости не увидела в нем никакой горечи или разочарования.
– А моя мама, представляешь, когда-то даже заплакала, - призналась латокза, - я была тогда так поражена этим.
– А почему она плакала?
– Не знаю, она мне тогда так и не призналась, - Титра ощутила странное чувство где-то в районе сердца, что-то сродни щекотки или легкого холодного спазма.
Латокр неожиданно затушил только наполовину выкуренную сигару и, встав с кровати, вышел из комнаты. Через минуту он вернулся с запотевшей бутылкой ледяной газировки и они оба с удовольствием утолили жажду.
– Ты не хочешь больше об этом говорить, да? – догадалась латокза.
– Не очень, - признался Бекто, - я чувствую, как мы становимся все ближе и ближе. Еще немного и я захочу, чтобы ты осталась у меня завтра, а это, ты сама понимаешь, не лезет ни в какие рамки. Что скажут о нас окружающие? Ведь мы и так нарушаем закон.
Титра грустно вздохнула:
– Да-да, конечно, ты прав. Надо усмирить свой пыл и вернуться в реальность.
– Так будет лучше, поверь, мы ведь не хотим, чтобы об этом узнали журналисты, - деловым тоном сказал латокр, - тем более, что все это вообще тюрьмой попахивает.
– Ты абсолютно прав, - окончательно согласилась Титра и снова легла, - давай заканчивать с разговорами, пора спать.
Бекто замолчал и тоже вернулся в кровать. Он чувствовал себя паршиво, так как выставил себя полным хамом и к тому же трусом, но что он мог с этим поделать, падать с самой верхушки власти ему очень не хотелось.
– Послезавтра я хочу отправиться к одному латокру, он гениальный генетик, химик и биолог, но, к сожалению, очень не в себе. Ты поедешь со мной? – услышал он голос отвернувшейся латокзы.
– Нет послезавтра у меня куча дел, я поручил Рати курировать наш проект, он с тобой и поедет, хорошо?
– Да, - коротко ответила Титра и притворилась, что уже дремлет.
Ей не было горько или обидно, она лишь ощутила, как в одночасье на нее накатило равнодушие и апатия.
Утром она собралась, пока хозяин дома еще спал, и уехала к себе, как и принято у латокров, не прощаясь.
2
Стоя посреди парковой зоны города на пороге странного низкого дома, совершенно лишенного окон, Рати невольно засмотрелся на прекрасные утонченные формы латокзы, стоявшей на шаг впереди и упорно звонившей в домофон. Она делала это уже минут десять и, казалось, совершенно не собиралась сдаваться.
– Титра, ты бы по телефону позвонила, может, его дома нет?
– Что ты, - махнула рукой латокза, - он из этого здания лет сорок не выходил, у него агорафобия, боязнь открытого пространства, а также гаптофобия, фотофобия и тератофобия.
– А это что еще такое? – переспросил Рати.
– Боязнь прикосновения окружающих, светобоязнь и боязнь чудовищ.
Латокр был искренне удивлен:
– Ничего себе наборчик! Но как такое возможно?
– Уникальный случай, - объяснила латокза, - в прошлых поколениях непонятным образом произошел генетический сбой, исправить который врачи уже не успели. В результате у его отца развились удивительные умственные способности, но в то же время возникли серьезные психические отклонения и в итоге он заболел шизофренией.
– Я думал, что такое невозможно.
– Роковая ошибка, но самое удивительное другое. В следующем поколении врачи попытались исправить генетический сбой, ген шизофрении они удалили, но уникальные умственные способности у новорожденного остались. Правда со временем, непонятно почему, у него развилась целая куча фобий, от которых он страдает по сей день, хотя с генетикой они, судя по всему, уже не связаны.
– Кто там? – послышался в домофоне раздраженный голос.
– Господин Араноуктат, - затараторила латокза, - это Типикайтра, мы вчера с вами договорились о встрече, помните?
Наступило недолгое молчание.
– Господин Араноуктат, - повторила латокза…
– Да, я вспомнил, договаривались, - ответил мужской голос, - но вас там двое, так что я передумал.
– Нет, подождите, - встрепенулась Титра, - латокр со мной – представитель власти. Он присутствует только для того, чтобы подтвердить серьезность всего того, что я собираюсь вам предложить.
– Я не впущу вас…
– Если хотите, - перебила его латокза, - я войду сама. Пожалуйста, очень вас прошу, я знаю как себя вести!