Ген преступника
Шрифт:
С чего вы взяли, что я что-то с ним сделал? В новостях ведь об этом ни слова.
Вот именно. По-твоему на телевиденье святые работают?! Журналисты первым делом спешат опросить свидетелей, и рот держат на замке в редких случаях! Прошло три часа, а у общественности ничего, кроме имени! Ни версий, ни характера ран, ни орудия убийства! Ничего!
Ничего и не будет.
Почему-то мне кажется иначе?
Вы слишком мнительны, сэр. Вам давно пора начать хоть немного доверять своим подчиненным. Тем более, если вы говорите, что знаете их.
Зачем ты это сделал? на выдохе произнес Рольф, не спуская глаз с собеседника.
Захотелось разнообразия. Да и болтунов развелось много. Неплохо было бы намекнуть им, что трепать языком лишний раз
Твое дело самому держать язык за зубами и делать свою работу. Я дал тебе на миссию неделю, но прошло два дня и ты уже здесь. И на лицо намеренная небрежность.
– Ожидание изводит. Особенно, когда попадается такой экземпляр. Растлитель малолетних…
Личное дело тебе дается не для того, чтобы ты оценивал человека. Тебя не должен волновать род его проступка. Был нарушен закон, а значит, нарушитель должен быть уничтожен. Мы очищаем этот мир, Фай, не по личной прихоти, а ради общественного блага.
– И как давно вы сами способствовали поддержанию этого блага?
Следи за языком. Я не терплю бездарей и своевольников. И те и другие кончают плохо. Ты ценный кадр, но если продолжишь вести себя подобным образом, я не стану терпеть.
– Ценный кадр? Шон Рольф тоже был ценным кадром, но, тем не менее, я убил его.
– Убийство во благо.
– Убийство во благо, все еще убийство.
– К чему ты клонишь?
Если верить истории, война закончилась 65 лет назад. Как по мне, так она просто перешла другую форму. Теперь мы воюем не «С», а «ЗА». За порядок. За спокойствие. За что угодно, лишь бы оправдать проект.
– Не тебе говорить о войне. Ты не был свидетелем того, что происходило в мире полвека назад, а я был. По сравнению с этим, проект «Зачистки» просто тихая прогулка под луной.
– Как я уже сказал. Убийство остается убийством, ради чего оно бы не совершалось. Вы ничего не изменили, мистер Мур. Просто поменяли действующих лиц.
– Покой одних всегда оплачивается жертвами других. Когда-то, подобные тебе несли лишь беспорядок и хаос. Теперь же у вас есть работа, способная насытить вашу жестокость без ущерба для общества.
Я жесток, лишь потому, что вы так сказали.
– Я думал, с подобными разговорами мы закончили лет десять так назад. Иди отдохни, мальчик. усмехнулся Мур, доставая из пачки сигарету. Клубы дыма взмыли вверх, оставляя после себя длинную, серую струйку. Не отнимая глаз, от все еще работающего телевизора, Раян вновь обратился к собеседнику с все той же просьбой покинуть кабинет. Но уже в следующую минуту Раян был вынужден оторваться от новостной ленты, завидев краем глаза наставленный на него пистолет.
Ты что делаешь? произнес Мур, медленно протягивая руки к краю стола.
– Не надо, я хотел бы кое-что пояснить, прежде, чем стрелять. А своими действиями вы не оставляете мне выбора.
– Что даст тебе моя смерть?
– Ровно то, что я хочу с нее получить. Вы в «храме убийц», сэр. Стоит ли удивляться, что именно здесь вас и убьют?
– Как давно ты это планировал?
– Давно. произнес Бирн, снимая предохранитель. Я бы предпочел, чтобы вы не сопротивлялись. Оружия у вас там нет. Кое-кто побывал здесь недавно, пока вы были в отъезде.
– Это как-то связано с председателем?
Если вы забыли, мистер Мур, все так или иначе связано с председателем.
Тогда мой совет придется, как раз кстати.
Не убивай Ормонда Хэйса, а то, пожалеешь.
Будто мне есть до него дело …
Раздался глухой выстрел. Тело Мура пошатнулось и рухнуло на рабочий стол, как бывало всякий раз, когда принимал лишнего.
Глава 3. Напарник.
Молан
Наконец-то… стоило подумать, что на сегодня работа закончена, как в кармане завибрировал телефон. Все, что я успел сделать «ДО», так это вставить ключ в замочную скважину. Уже не помню, когда было иначе. Не то, чтобы я хотел иной жизни (иногда хочу), но от пары часов сна я бы не отказался бы.
В промышленном квартале произошло убийство. Локацию я отправила тебе на телефон. Отряд патрульных уже прибыл на место. Советую тебе не медлить, если не хочешь выгребать за ними «мусор».
Если это простое убийство, то это не моя забота.
Тебя будет заботить все, что я скажу! в любом разговоре, рано или поздно, скорее рано, миссис Янг переходила на крик. Медаль тому, кому удавалось заглушить ее прежде, чем парочка ругательств вырвется из ее «прекрасного» рта. Может, если я отслужу сорок лет, также буду реагировать на попытки «юнцов» соскочить со сверхурочных. Ночной вызов всегда перетекают в утреннюю волокиту с бумагами, экспертизами и сном, который тебе не светит в ближайшие сутки.
– Я работала на «Уравнителей», когда твой отец еще алфавит не знал! И никто, слышишь?! Никто, Молан Хэйс, не перечит мне, каждый, мать его раз, когда я ему звоню!
Я только хотел убедиться…
Убедиться!? Мне соединить тебя с патрульными?! С охраной предприятия?! Чтобы они описали тебе, в каком состоянии находится тело и, почему дело требует участия первого отдела?! Или, может, попросить журналистов?! Пока ты здесь пререкаешься со мной, кто-то из них допрашивает твоих свидетелей, копается в твоем дерьме, из которого, к утреннему эфиру, ты должен слепить добротную историю и скормить журналистам, иначе, они сделают это за тебя!
Да, понял я, понял! Хватит орать! Голова и без того раскалывается.
С алкоголем надо завязывать и с таблетками, которые ты хранишь в своем третьем ящике слева. только я открыл рот, чтобы ответить, как связь прервалась.
Вот же, стерва…
На улице два часа ночи, но в городе шумно и светло, словно днем; и те же километровые пробки на дорогах. Всю колонну тормозит двое водил, столкнувшихся нос к носу на переправе. Одного намертво приклеило к лобовому, другого медики тащат в скорую. Уверен, и он не выживет. Люди не умеют уступать. Никому и ничему, особенно системе. Преобразования системы «следствия и наказания» было сделано еще в прошлом веке. Количество службистов увеличилось втрое. На каждом десятом километре налепили дорожные посты, поставили регулировщиков, ужесточили наказание. Но мать вашу…Они продолжают здесь умирать. А если кому-то удается выжить, их ждет не больничная койка, а камера изолятора. Одно наказание, для всех видов преступления. Дольше года там никого не держат. И если 60 лет назад, кто-то еще осмеливался назвать подобное милостью, то сейчас он лично бы отрезал язык тому, кто назвал бы изолятор «местом отдыха». Одного дня там хватит, чтобы понять, каким может быть человек не ограниченный нормами, правилами, законами; без этики, без предубеждений; с одним единственным «НО» «исцеляй», но не убивать. И я не уверен, что те, кто правит в изоляторах, заслуживают наказания меньшего, чем те, кто в них сидят. С увеличением качества «системы», возросло и качество «наказания». Мысль о том, что дозволенное, обыкновенно, меньше желают, здесь не работает. Дозволенное, напротив, вызывает еще большее желание, особенно, когда твои стремления поощряются. Взять хотя бы журналистов, которые живьем готовы меня съесть, лишь бы первыми словить сенсацию. У офиса настоящее безумие, не подступиться. И не стоило обманываться тишиной, которая ждала меня внутри здания. Основной генератор вышел из строя, а мощности аварийного, хватало лишь на то, чтобы осветить пару этажей и лестничные проходы. И это в одной из ведущих компаний по доставки электроэнергии. В коридоре десятого этажа меня уже ждала группа патрульных. Хотя «ждала» слишком громко сказано. Мое появление осталось бы вовсе незамеченным, не столкнись я в проходе с одним из служащих. Им оказался командир группы. Он ждал меня еще полчаса назад и «худшее», что он мог сделать в ответ на мою задержку, так это молча пропустить вперед, без всяких приветствий и объяснений. Мне достаточно трупа и «следов» вокруг него.