Гендерная психология

Коллектив авторов

Первой, кто попыталась охарактеризовать структуру и содержание материнской сферы, была Г. Г. Филиппова [24]. Она полагает, что материнство можно рассматривать в двух планах. Во–первых, как обеспечение условий для развития ребенка, в таких исследованиях материнство рассматривается в контексте материнско–детского взаимодействия (Д. Боулби [7], Р. Ж. Мухамедрахимов [17]). Во–вторых, материнство может быть рассмотрено как часть личностной сферы женщины. В рамках этого подхода материнство изучается как стадия половозрастной и личностной идентификации, причем особое значение придается периоду беременности, а также развитию потребностно–мотивационной сферы женщины.

Г. Г. Филиппова [24] рассматривает материнство как обеспечение матерью эволюционно–ожидаемых условий для развития ребенка, являющегося представителем своего вида и одновременно членом своей культуры. На основе этого определения она выделяет две категории материнских функций – видеотипичные и конкретно–культурные. Готовность матери к осуществлению своих функций формируется в ее онтогенезе до появления ребенка. В процессе взаимодействия матери и ребенка материнские функции последовательно изменяются, чем достигается их соответствие задачам развития ребенка как представителя своего вида и члена культуры. Выполнение материнских функций и их изменение обеспечено со стороны матери наличием у нее потребностей и способов ее удовлетворения, возникновение и развитие которых имеет эволюционные, социокультурные и онтогенетические корни.

Материнство понимается Г. Г. Филипповой [24] как особая потребностно–мотивационная сфера, являющаяся частью репродуктивной потребностно–мотивационной сферы, выделяющейся в самостоятельную сферу лишь у млекопитающих. В свою очередь, структура потребностно–мотивационной сферы состоит из трех блоков: эмоционально–потребностного, включающего потребностное состояние и предмет потребности; ценностно–смыслового, включающего систему целей в их соотношении с предлагаемыми средой способами их достижения, и операционального, включающего специфические для данной сферы способы поведения и средства удовлетворения потребностей.

Первый из трех – эмоционально–потребностный блок – содержит три основные потребности: потребность в контакте с ребенком как объектом – носителем гештальта младенчества, потребность в его охране и заботе о нем, потребность в материнстве. Ведущей и генетически исходной потребностью материнской сферы является потребность во взаимодействии с объектом – носителем гештальта младенчества. Именно на ее основе строятся остальные потребности, она участвует в развитии операционального и ценностно–смыслового блоков. Объектом данной потребности является детеныш, имеющий специфически ключевые стимулы, которые вызывают адекватное с точки зрения продолжения рода поведение взрослых особей.

Потребности в заботе и охране представляют собой совокупность потребностей, обеспечивающих кормление, уход, охрану детеныша от внешней угрозы и от опасных последствий его активности. В отношении этих потребностей для матери необходим опыт выполнения всех соответствующих деятельностей, которые возникают в процессе взаимодействия с собственной матерью, наблюдением за взаимодействием других особей с детенышами, собственном подобном опыте до появления собственных детенышей.

Потребность в материнстве относится к самому сложному классу потребностей. Она подразумевает рефлексию своих состояний и стремление к их переживанию в процессе взаимодействия с собственным ребенком. В полной мере эта потребность выражена лишь у человека, у которого возможно представление о том, что такое «материнское чувство». В развитии материнского чувства участвует образ будущего ребенка, семейные и культурные модели материнства, собственный опыт.

Операциональный блок материнской сферы составляют операции ухода, кормления, общения, охраны, а также воспитательные средства, применяемые родителями. Особенностью операций ухода является, помимо их инструментальной стороны, стиль осуществления, соответствующий физическим особенностям ребенка. В большей мере таким стилем является бережный и ласковый стиль движений. Умелость таких действий матери обеспечивается ее компетентностью и уверенностью. Регуляция стиля движений, необходимых для ухода за ребенком, зависит от отношения к нему матери и испытываемых ею при этом чувств.

Ценностно–смысловой блок материнской сферы включает отношение матери к ребенку как к ценности и ценность материнства как состояния «быть матерью». Обе потребности связаны и с потребностями материнской сферы, и с культурными моделями материнства и детства.

Поскольку ценностно–смысловой блок каждой конкретной женщины в своем генезисе связан с общей структурой ценностно–смысловых ориентаций ее личности, естественно, что ценности ребенка и материнства связаны с другими ее ценностями, и эта взаимосвязь является динамичной, изменяющейся в процессе жизни матери и ее взаимодействия с ребенком.

Если посмотреть на подход к пониманию материнства Г. Г. Филипповой [24] с гендерной точки зрения, то очевидно, что она считает именно материнство главным предназначением женщины. Другие возможности самореализации для женщины рассматриваются ею как внедряющиеся ценности, которые могут помешать выполнять материнскую функцию.

Подобный подход можно также увидеть и в работе В. И. Брутмана, М. Г. Панкратовой и С. Н. Ениколопова [8], которые считают, что сформированная полоролевая идентичность женщины обязательно включает роль матери. Проведенные ими исследования девиантного материнства показали, что у женщин, отказывающихся от своих новорожденных детей, есть нарушения полоролевой идентификации [7]. Соответственно считается, что важной предпосылкой развития эффективного материнства является сформированность полоролевой идентичности женщины. Причем и Р. В. Овчарова согласна с таким выводом, она утверждает, что и беременность, и роды, и материнство – это определенные ступени развития зрелой женской идентичности [20].

Второй формой родительства является отцовство. Мы полагаем, что отцовство, так же как материнство, можно рассматривать с двух точек зрения – как обеспечение условий развития ребенка и как часть личностной сферы мужчины. Оба эти подхода взаимосвязаны. Они рассматривают один и тот же феномен с точки зрения двух его функций. Если отцовство рассматривается с первой точки зрения, то акцент делается на функцию влияния отца на развитие ребенка. Отцовство с этой позиции есть фактор воздействия на развитие ребенка. Рассмотрение отцовства со второй точки зрения позволяет выделить еще одну функцию отцовства – функцию самореализации мужчины. Родительство является сферой реализации себя не только для женщины, но и для мужчины.

Как уже говорилось, при определении структуры отцовства исследователи [8] опирались на структуру материнства, предложенную Г. Г. Филипповой. Мы продолжили эту традицию, несколько расширив структуру и уточнив содержание отцовской сферы. Отцовство мы понимаем как системное образование, имеющее свою структуру и функции. Для строения системы характерна иерархичность, многоуровневость: отдельные уровни системы обусловливают определенные аспекты ее поведения, а целостное функционирование оказывается результатом взаимодействия всех ее сторон, уровней. Т. Н. Овчинникова [21] предлагает рассматривать психологические феномены как открытые системы, т. е. находящиеся в состоянии подвижного равновесия со средой. Понимание такой системы как открытой, саморазвивающейся означает возможность появления в процессе ее развития новых образований, которые способствуют дальнейшему становлению, развитию системы под влиянием взаимодействия с окружающей средой.