Генерал Абакумов: Нарком СМЕРШа

Степаков Виктор Николаевич

Свидетельствует чекист Сергей Федосеев:

«У Абакумова, как у многих других людей, не получивших систематического образования, отсутствовали аналитические способности и прихрамывала память. Собираясь на доклад к начальству, он зазубривал относящиеся к дел цифры, даты и факты и все равно не раз попадал впросак. Зато крепкое телосложение делало его незаменимым при обысках и задержаниях».

Кто же из ветеранов прав? В данном случае – оба неправы.

Воспоминания М. Шрейдера «НКВД изнутри», опубликованные в разгар российского демократического шабаша, крайне тенденциозны и изобилуют множеством неточностей. Войдя в обличительный раж, автор воспоминаний выставляет многих достойных людей в неприглядном свете, тогда как о своей

собственной персоне предпочитает говорить словами Дзержинского – «чекистом может быть лишь человек с холодной головой, горячим сердцем и чистыми руками».

Что же касается свидетельства С. Федосеева, то его опровергают десятки других ветеранов госбезопасности, которые утверждают, что отсутствие систематического образования Абакумову блестяще заменяли природная сметливость и острый ум. При этом они заверяют, что Виктор Семенович обладал достаточно цепкой памятью, чтобы не «зазубривать» данные, относящиеся к делу.

Впрочем, какая бы там причина ни была, остается фактом, что Абакумов был уволен из ЭКУ, но не из органов госбезопасности. Последнему обстоятельству, как полагают, способствовал все тот же первый заместитель полпреда ОГПУ по Московской области Дейч, считавший, что разбрасываться такими сотрудниками, как Абакумов, нецелесообразно.

В 1934 году Виктор Семенович получил назначение на должность простого уполномоченного Главного управления лагерей (ГУЛАГ) НКВД СССР. Принято считать, что в чекистской среде подобная «ссылка» в ГУЛАГ расценивалась как серьезное наказание. В отдельных случаях это было именно так. Однако в случае с Абакумовым этого не скажешь. Его просто убрали подальше от глаз недовольных начальников из Экономического управления ОГПУ, направив в далекое, но довольно перспективное место. Имеются отрывочные сведения о том, что непродолжительное время Абакумов служил в системе Ухто-Печерского исправительно-трудового лагеря (УХТПЕЧЛАГ). В те годы в этом суровом краю, ставшем одной из великих сталинских строек, было возможным сделать успешный рывок в смысле служебного роста.

Следует пояснить, что в конце 1920-х годов Управление северными лагерями особого назначения (УСЕВЛОН) приступило к освоению территории Коми-Зырянской Автономной области. К северо-востоку от Котласа заключенные валили лес по Вычегде, строили автодорогу от Усть-Сысольска до Усть-Выми.

В 1929 году перед УСЕВЛОНом была поставлена ответственная задача – начать освоение бассейна Печоры. В августе этого года на берегу таежной речки Чибью, притока Ухты, высадился этап заключенных, основавший здесь лагпункт УСЕВЛОНа под названием «база Ухтинской экспедиции ОГПУ». В задачу экспедиции входила оценка промышленного значения Ухтинского нефтяного месторождения, разведка нефтегазовых месторождений в Ижевском и Печорском районах, выявление источников радиоактивных вод и разведка угольных залежей в Воркуте.

19 июля 1930 года специальная коллегия ОГПУ приняла решение подчинить «базу Ухтинской экспедиции» непосредственно ГУЛАГу «ввиду важности работ, производимых экспедицией». В июле 1931 года было принято решение о реорганизации экспедиции в самостоятельный Ухто-Печорский исправительно-трудовой лагерь (УХТПЕЧЛАГ, или УПИТЛАГ). Начальником лагеря был назначен Я. М. Мороз, выведенный из положения заключенного и восстановленный в рядах ВКП(б).

В ноябре 1932 года обсуждение перспектив УХТПЕЧЛАГа состоялось на самом высоком уровне, при личном участии И. В. Сталина. Результатом обсуждения стало решение Политбюро ЦК ВКП(б) «Об организации Ухто-Печерского треста». Руководство трестом возлагалось на ОГПУ. Определена была также программа работ на 1933 год по нефти, углю, радию. Намечено завершение строительства узкоколейной железной дороги рудник Воркута – Воркута-Вом, рудник Щугор – р. Печора и трактов Усть – Ухта – Воя, рудник Воркута – Обдорск. Даны распоряжения Наркомтяжпрому, Наркомводу о выделении УХТПЕЧЛАГу необходимого оборудования. И, кроме того, «предложено ОГПУ совместно с Наркомпросом и Наркомтяжпромом организовать в районах Ухты и Печоры два техникума – нефтяной и угольный. Комплектовать их выпускниками местных школ и за счет колонизуемых. Завести на Печору весной 1933 года до трех тысяч семей спецпереселенцев. Из основных нефтяных и угольных районов Союза решено мобилизовать 25 партийных и хозяйственных работников для укрепления лагеря руководящими кадрами и 25 горных мастеров. Рассмотрены также вопросы финансирования лагеря. ГУЛАГ выделил УХТПЕЧЛАГу 26 млн 750 тыс. рублей. Установил план поставки «рабсилы»: увеличить число осужденных в УХТПЕЧЛАГ с 15 тысяч в первом квартале 1933 года до 25 тысяч в четвертом квартале. Намечено колонизировать 1700 заключенных. Предстояло построить 80 тыс. м жилья для колонизированных, 15 тыс. – для специалистов, 30 тыс. – для заключенных».

16 ноября 1932 года было принято, с повторением всего, что было записано в решении Политбюро ЦК ВКП(б), одноименное постановление Совета Труда и Обороны за подписью председателя СТО В. М. Молотова. «Великий сталинский план превращения тайги и тундры Крайнего Севера в цветущий промышленный край СССР стал претворяться в жизнь!» – восторженно откликнулись газеты «Правда Севера» и «Северная коммуна».

В мае 1934 года известный украинский сатирик Остап Вишня, отбывавший в УХТПЕЧЛАГе срок за непомерное зубоскальство в адрес власти, написал о «столице» лагеря очерк «Город Чибью» (очерк впервые опубликован в газете «Ухта» летом 1989 года):

«Пришли на недоступную, на легендарную Ухту большевики… зажгли энтузиазмом массы, воспитали тысячи и десятки тысяч ударников. И все. То же самое, что случилось на Днепре: пришли большевики, и вышел Днепрострой. И в Кузбассе – пришли большевики, и вышел Кузнецкстрой. Таким способом много чего “вышло” в Советском Союзе: и Сталинградский тракторный, и Харьковский тракторный, и еще много гигантов, и “вышла” за четыре года первая пятилетка, и “вышла” коллективизация сельского хозяйства… Пришли и на Ухту большевики, – да еще большевики-чекисты – “вышло” и на Ухте.

В 1934 году Чибью и Промысел № 1 оформляются в настоящий культурный город. Растет лес нефтяных вышек, в 1934 году их построено 48, строится восемь бараков при буровых, появляется новая электростанция, ремонтно-механический завод пополняется литейным и сварочным цехом, строится большая казарма для ВОХРа, четырнадцать больших домов для вольнонаемных и колонизированных, новая кухня-столовая, школа 1-й и 2-й ступени, клуб-театр на 600 мест, с большой оборудованной сценой, вырастает целый большой на 40 отдельных домов рабочий городок, разбивается большой парк культуры и отдыха, с летним театром, эстрадами, беседками. Проводится десять километров водопровода, пять километров канализации, тротуары, на протяжении шести километров асфальтируются улицы, дороги…»

Пребывание Виктора Абакумова в «столице» УХТПЕЧЛАГа оказалось кратковременным (о его деятельности в лагере сведений, к сожалению, обнаружить не удалось). Однако, судя по всему, зарекомендовал он себя здесь довольно неплохо, поскольку уже в августе 1935 года в должности оперуполномоченного был направлен в центральный аппарат ГУЛАГа. Невольно складывается впечатление, что с момента появления Виктора Семеновича в органах госбезопасности ему постоянно сопутствовала удача либо сильные покровители.

В апреле 1937 года Абакумова вновь вернули в Главное управление государственной безопасности (ГУГБ) НКВД СССР. На этот раз он начал службу в 4-м Секретно-политическом отделе (СПО), занимавшемся политическим сыском. По времени его новое назначение совпало с пиком политических репрессий, так называемой «ежовщиной». О том, какие это были мрачные времена в нашей стране, написано много, повторяться не имеет смысла. Для примера достаточно привести выдержку из речи прокурора СССР А. Я. Вышинского на известном процессе по делу Н. И. Бухарина, А. И. Рыкова, Н. Н. Крестинского и других: