Генерал Маргелов
Шрифт:
Я помню, такое массовое присвоение высшей награды породило разговоры о том, что вроде бы не все были достойны золотых звёзд. Уж очень много сразу появилось Героев! Раньше это звание присваивалось за очень трудный подвиг, часто связанный с гибелью его совершившего. Всегда имелось в виду что-то невероятно трудное, почти невыполнимое, сверхъестественное. А тут вдруг сразу две с лишним тысячи героев…
Считаю необходимым сказать: так могут рассуждать только люди, которые не представляют, что значило тогда форсировать Днепр и закрепиться на противоположном берегу. Сам по себе Днепр — очень широкая водная преграда. Выходили на его берег первыми группки разведчиков, небольшие подразделения, которые, опережая своих и противника, вырывались вперёд. Их было мало. Они не ждали подкреплений, у них не было штатных переправочных средств. Переправлялись на тот берег кто на чём:
И тем не менее была некая разнарядка, по которой не всегда герои становились Героями!
Однако Василий Филиппович никак не попадает в это число, ведь он рисковал своей жизнью так, как ни при каких обстоятельствах не имел права этого делать. Как командир дивизии! Словом, только счастливая звезда могла привести его к званию Героя Советского Союза, которое ему было присвоено Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 марта 1944 года: «За умелое управление войсками при форсировании р. Днепр и овладении г. Херсон, проявленные при этом инициативу, настойчивость и личную храбрость…»
Медаль «Золотая Звезда» полковника Маргелова имела номер 3414, а орден Ленина, вручаемый вместе с ней, номер 17 023.
А ещё это была самая большая слава Василия Филипповича, заслуженная слава на передовой, рядом со своим солдатом, в нарушение всех писаных и неписаных законов и уставов. Но именно такими бывают настоящие командиры, которые в итоге становятся подлинными военачальниками.
10 апреля 1944 года была освобождена Одесса. Только в боях за этот город, а до него ещё и Николаев дивизия Василия Филипповича уничтожила, как говорит один из архивных документов: «солдат и офицеров противника — 592, взято в плен — 43, пулемётов — 36, орудий разного калибра — 14, миномётов — 14, автомашин —15, повозок — 50. Захвачено — орудий разного калибра — 7, винтовок — 237, автоматов — 54, пулемётов — 23, автомашин — 981, тягачей — 24, тракторов — 31, паровозов — 6, железнодорожных вагонов — 843, складов разных — 9». Вместе с дивизией её командира наградят точно таким же орденом Суворова второй степени.
31 июля 1944 года на Маргелова оформляют очередной наградной лист на орден Красной Звезды — «за выслугу лет в Красной Армии 16 лет 9 мес.», которым он будет награждён 3 ноября 1944 года (№ 1 043 184). А в сентябре (13-го) этого же года комдиву присвоят воинское звание «генерал-майор».
«Свой героический вклад в разгром фашистов в Ясско-Кишинёвской битве внесла и 49-й гвардейская Херсонская стрелковая дивизия, — вспомнит генерал Маргелов. — 16 августа, находясь в резерве 3-го Украинского фронта, дивизия получила приказ двигаться вслед за успешно наступающими частями. За восемь дней длительных, изнурительных маршей дивизия прошла более 400 километров, не вступая в непосредственное соприкосновение с противником. Дорога гористая, десятки спусков и подъёмов. Жара, неимоверная пыль. 20 августа дивизия вошла в состав 10-го гвардейского стрелкового корпуса и вместе с корпусом с 23 по 27 августа дивизия стояла в заслоне западнее Кишинёва против находящейся в Ясско-Кишинёвском котле 420-тысячной немецко-румынской фашистской армии, способствуя её разгрому и пленению, уничтожая разрозненные части и подразделения окружённой группировки противника, не давая им вырваться из окружения. В упорных ожесточённых боях наносили гвардейцы мощные удары по отчаянно сопротивлявшемуся противнику. Но те жаркие бои лета сорок четвёртого года, те бои под Шерпенами, Хуши, Бакэу — едва ли не самые памятные за всю мою полувековую службу. Обстановка была такая, что порою не сразу понимали, кто кого окружил: мы — немцев? Они — нас? Пришлось все дивизионные тылы держать на передовой. Даже медсанбат я посадил в один из полков — боялся, что фашисты вырежут… Не раз приходилось и лично мне со штабом отбивать нападения таких групп немцев. Бок о бок с нами отражали нападения противника и наши медработники, в том числе и моя гвардии капитан медицинской службы Анна Александровна — Анка, метко стреляя из личного пистолета, поразила несколько вражеских солдат.
Оглядываясь назад, скажу, что свою 49-ю из августа сорок четвёртого и сегодня целиком бы взял в десант — такая была дивизия…
В эти дни нашими войсками был освобождён Кишинёв. Но, хотя дивизия непосредственно в Кишинёв не входила, она активно способствовала успешному проведению Кишинёвской операции и закрепляла победу».
Ветеран Великой Отечественной войны В. В. Войцехович до сих пор помнит момент, когда впервые увидел легендарного В. Ф. Маргелова: «…такой резкий, порывистый,
О тяжёлых боях в Молдавии Владимир Викторович рассказывает следующее: «Вошли мы в Молдавию на самом юге, но как раз начался разлив Днестра и нас перебросили немного севернее. Причём, когда нас переводили, чтобы не тащить «лишние» мины, я отдал приказ открыть беглый огонь по немецким позициям. Так меня за это хотели наказать, но обошлось.
9 мая немцы начали сильное наступление на Шерпенском плацдарме, стремясь сбросить в Днестр 8-ю Гвардейскую армию Чуйкова. Положение ещё усугублялось тем, что против них наступала восстановленная 6-я немецкая армия, которая стремилась «рассчитаться» с Чуйковым за Сталинград. Видно для того, чтобы хоть как-то снизить немецкий натиск на Шерпенском плацдарме и отвлечь их, командарм нашей 5-й Ударной армии Цветаев решил имитировать наступление прямо напротив Кишинёва. 13 мая в районе села Кошница 203-я и 243-я дивизии почти без сопротивления продвинулись вперёд где-то на шесть километров. Всего этот «аппендицит» в длину имел где-то шестнадцать, а в ширину шесть — восемь километров, причём в «горловине» всего два с половиной — три километра. Но немцы ударили с флангов, и горловину этого «мешка» крепко «затянули». На выручку к попавшим в окружение срочно бросили две дивизии, нашу и 295-ю.
Но там место ровное как стол, ни бугорка ничего, зацепиться вообще не за что… А у немцев там было сосредоточено восемь артиллерийских полков, и их снаряды рвались на расстоянии метра друг от друга… Фактически это был просто расстрел… В первую атаку пошёл 149-й полк — половина полка полегла… Во вторую атаку уже пошли мы — ещё половина легла… Подошла танковая бригада Безношенко, и попыталась прорвать окружение, но все 53 танка немцы сожгли… Только пять танков осталось, и то только потому что они опоздали к началу атаки.
Тогда Маргелов сформировал штурмовые группы, которым ночью удалось ворваться в немецкие траншеи, и тут уже все навалились и прорвали-таки окружение.
Вывели все войска, вывезли всех раненых, но убитых там так и оставили, даже не похоронили… После войны учитель-историк из Кошницы Ватов работал в Центральном архиве ВС в Подольске и он установил, что за неделю тех боёв там погибло 3323 человека, и около десяти тысяч было ранено… В моей роте тогда погибло девять человек, и двенадцать было ранено, да я и сам там чуть навсегда не остался.
Пару дней не спал, вымотался совсем, и тут вдруг появилась возможность поспать. Я и два моих командира взвода легли в глиняном карьере в какую-то нору, вход в которую был всего сантиметров пятьдесят шириной. Это было днём, и мой ординарец Кибизов решил нас прикрыть от солнца, и завесил вход в пещеру плащ-палаткой. Немцы это заметили и выпустили по этой норе три снаряда. Потом мы посмотрели место, куда они вошли: в 30-ти, в 50-ти сантиметрах, а самый дальний в метре от входа в нору… Мне досталось больше всех: контузило, правда, не очень тяжело, но кровь шла из ушей, рта…
Там было ещё два таких момента. Когда ночью выводили из окружения войска, один из этих пяти танков в темноте упал в Днестр. Вместе с экипажем тогда погибли и два ГСС из 203-й дивизии: Шикунов и Корнеев, которые ехали на этом танке…
Там же, на плацдарме, на наших глазах был сбит наш истребитель, и упал рядом с нами. Из моей роты взяли солдат, чтобы выкопать и похоронить погибшего лётчика, но тогда это сделать не удалось, т. к. двигатель с кабиной ушли в землю на шесть метров…
За эту операцию нашего командарма Цветаева и ещё ряд командиров 20 мая сняли с должности, а командовать назначили Берзарина. И три месяца до начала Ясско-Кишинёвской операции мы стояли во второй линии обороны за Днестром, занимались обучением новобранцев и дезинформацией немцев: строили деревянные макеты танков, пушек, всячески имитировали сосредоточение войск. А в августе пошли в наступление».