General Overlord Device. Тактик – 2.1

Зарин Сергей

Я не получил ни единицы урона. По счастью, здесь же находилась вентиляционная галерея, которая, к тому же, не была должным образом закрыта. Нет, на ее входе сошлись две бронестворки, которые были призваны защищать проем от нежелательных внешних воздействий. Но вот замочек на них был…

Короче, спустя уже сорок три секунды, я скребся по узкому тоннелю вентиляции к ближайшему же помещению. В котором наверняка должны были оказаться вкусные агрегаты. Параллельно я наблюдал за общей обстановкой вокруг нашего десанта. Теперь уже сами биосы испытывали все прелести коварного проникновения к ним под кожу: мои верные легионерчики бесстрашно лезли на рожон, уменьшая потенциал

и настроение уродов на значительные величины.

Стальные солдаты, правда, гибли тоже, и это несмотря на то, что защитников-то на базе было – раз-два, и обчелся. Но все равно. Следовало признать: бойцы у биосов остались на базе те, что надо.

Достался и мне свой боец.

Я сломал уже четвертый генератор и два компенсатора, вызвав где-то вдалеке не один аварийный пожар, когда, наконец, получил отрезвляющий отпор.

Из-за очередного угла очередного коридора вдруг вынырнул силуэт в белых доспехах, и сходу вмазал мне с правой. Такая непринужденная, и, честно признаться, грубая встреча несколько сбила все мои тактические схемки, разработанные как раз для таких случаев.

Смазанный в движениях армис от меня не отступал, нанося обыкновенные удары руками и ногами. Увернуться в такой ситуации для моего легионера не представлялось возможным – враг самостоятельно влез в ближний бой, и – что возмутительно! – наносил мне урон! При этом, наглый биос целил не по голове робота, не по его груди, и даже не по системам вооружения, что было бы логичным.

Он бил мне по рукам. И – ногам. Но больше – по рукам. Да и по башке мне доставалось тоже, отчего я вообще растерялся. Каждый из начатых маневров механизма тут же переводился в разряд «некорректно завершенные» неугомонным белым доспехом. Я ни одну ногу не смог выставить в нужную позицию из-за этого ублюдка. Про руки тут и говорить было нечего – их эта вонючка контролировала просто божественно. Хлесткие удары летели из легкого армиса буквально отовсюду, со всех направлений и углов, однако и я, наконец, смог включиться в борьбу на равных.

Я выпустил клинки.

Которые наглый тварь тут же сломал! Более того, он схватил одно из упавших лезвий, и всадил его мне между 24-м и 25-м сегментами хребта, снизив мою мобильность на 16%! Мне же! Моим же лезвием!!! Гнида! Я был просто вне себя от этого тваря! И я позвал на помощь.

Второй легионер выпрыгнул из-за другого угла буквально через шестнадцать секунд, однако, казалось, мерзкий биос только этого и ждал.

«Положение крышки 2.12 (Отсек энергоблока) – /Откр./. Рекомендуется закрыть данную крышку, находясь в боевом режиме, во избежание аварийных ситуаций».

А то я не знаю, блин! Не я эту крышку открыл!

Подлый биос украл у меня еще два сломанных клинка, прыгнул мне за спину, и, наконец, сделал то, чего и добивался изначально…

«Внимание! Включен режим экстренного самоуничтожения! До взрыва осталось: ..1…0.....».

И с нестерпимым визгом я разрядился чудовищной силы энергией прямо в лицо моему подоспевшему союзнику… Отлетев на почти 130 километров вдаль, я с грустью отметил, что один юнит в том коридоре был уничтожен полностью, а второй – фатально поврежден… теперь «замечено движение».. вот теперь – всё. Второй – тоже уничтожен.

А перед моими камерами в бесконечном повторе прокручивался невозможно изгибающийся биос в белом доспехе, на левом плече которого нестерпимым багряным светом горел разъяренный глаз.

Глава 2. Забытые традиции

Полковник внимательно слушал коменданта базы. Все данные по только что проведенному штурму компьютерных войск (то есть, который был вчера, и после которого все его участники вышли из Колыбелей), находились у него перед глазами, и он в любой момент мог вызвать любой момент из любой ветки логов. Будучи «от природы» самым настоящим штабистом во внешнем мире, Гельмут Зоргер координировал интендантскую службу в третьем секторе Объединенного Флота.

Поэтому у Полковника, который волею приказа от вышестоящих, оказался сейчас в самом центре Триеры, имел великолепные данные к анализу. Конечно, не такие, которыми обладал его друг и сослуживец по внешнему космосу – Тревор. Но все равно – тоже впечатляющие были у него навыки по анализу.

Однако, наравне с интендантством, работа Зоргера, зачастую, касалась и живых людей. Гельмут любил работать с ними на живую, так как вполне справедливо считал, что только при личном контакте можно разрешить большинство проблем. Особенно тех проблем, которые не помещаются в стройные колонки подробнейших статистических данных.

Поэтому Полковник очень внимательно слушал доклад своего коллеги – коменданта.

– …Таким образом, в результате контратаки машин, на территорию Деэрстии были заброшены диверсионные подразделения противника. По итогу мы насчитали останки от 68-ми ублюдских кофемолок. Тип юнита: легионеры. И всё. Ни одного центуриона, или иной модификации мразей. В первую минуту удалось уничтожить 21 машину. Во вторую минуту остальные успели проникнуть в строения базы и приступили к нанесению ущерба.

– Какой масштаб и какого рода ущерб стремились нанести роботы? – Полковник грустно скосил глаза на соответствующую строчку своих вирт-очков, по стеклу которых ползли не менее грустные цифры. В качестве «вирт-очков» выступала часть бронестекла от шлема, который был надвинут у каждого в зале, с прозрачной (или непрозрачной) полосой экрана ото лба и до кончика носа. Такой режим шлема и назывался «очки».

– Критические повреждения первых трех секторов экономики. Особенно пострадал второй сектор. Список прилагается. В общей сложности, мы не сможем выйти на прежний уровень производства примерно в течение 50-ти часов.

– Так долго?! – присутствующие на совещании офицеры обеспокоенно зашушукались.

– Да. Робот мало что уничтожил, но многое что повредил. Всякие ремонты-настройки-калибровки того, что осталось, займут сутки, не меньше. Плюс – нам нужно перебрать, пересоздать и грамотно интегрировать вторую сепараторную линию. Без нее, кто не знает, ни одно производство не запустится, и второй сектор будет по-прежнему неактивен. Сепараторные линии играют роль некоего хребта, если попонятнее. Элементов в ней относительно немного, однако каждый из них требует к себе громадного внимания и филигранной точности в расчетах. А иначе, не то не туда и не в том количестве отсепарируют, и – привет, Кора!

Восклицание «Привет, Кора!» стала местным мемом из области сарказма, когда требовалось упомянуть стопроцентную и очень долгожданную встречу с тем, с чем ты никогда, на самом деле, не встретишься. История выражения уходила длинными корнями в седое прошлое, в котором ветреный моряк слал своей возлюбленной пылкие письма с обязательными обещаниями встречи. Она верила…

В условиях Триеры правильнее было бы говорить «Кора», так как именно на последнюю букву падало ударение в названии последнего слоя маленькой, но злобной планетки. Но магия любого мема в том и заключалась, что, как его ни произнеси, смысла крылатое выражение нисколько не теряло.