Генерал Скобелев. Казак Бакланов

Скобелев…

Вряд ли кто из русских людей при упоминании этого имени останется безучастным. Блистательный полководец, храбрец из храбрецов, любимец народа, он прожил недолгую, но яркую, насыщенную событиями жизнь. Солдаты обожали его

за отвагу и мужество, прозорливость и готовность разделить с ними ратные тяготы. Одно его появление в цепи удесятеряло силы, вселяло уверенность в победе, поднимало дух. «Белый генерал!», «Генерал Вперед!» — восторгались им те, кого он водил в жестокие атаки.

В свое время американский военный исследователь Грин писал, что Скобелев участвовал в семидесяти сражениях, и все они были победами. Воистину, велик был его военный гений!

Известному художнику-баталисту В. Верещагину посчастливилось много раз наблюдать полководца на поле брани, и он не скрывал своего восхищения. «Есть генералы-ремесленники и есть генералы-художники, — писал Верещагин. — Первый будет браво гнать неприятеля и, может быть, перебьет у него много народа, но он не сделает того, на что способен артистический темперамент, который сообразит, как обойти, обложить неприятельские силы и заставить их без боя положить оружие. К последнему разряду военных принадлежал М. Д. Скобелев, артист на поле боя».

Михаил Дмитриевич Скобелев бывал в самых горячих и опасных местах, где черная смерть витала над боевым строем, чаще обычного задевая крылом идущих рядом с ним. Но (удивительное дело!), несмотря на опасность, все просились к нему, и не было отбоя от добровольцев и волонтеров.

Рассказывали, как к самому императору Александру II пробился седой фельдфебель, ветеран войны 1812 года, с просьбой зачислить его на военную службу.

— Сделайте божескую милость, Ваше Величество. Живота своего не пожалею, — упрашивал старик.

— Но годы-то, годы. Ты, братец, давно свое отслужил. Куда же тебя направить?

— Как куда? К Скобелеву! Я делом докажу свою пригодность.

С особой силой блеснул полководческий талант Скобелева в русско-турецкой войне 1877–1878 годов. Переправа через Дунай, Ловча (Ловеч), Плевна (Плевен), Шипка, Шейново, Адрианополь — вот вехи его боевого пути на Балканах. «Генерал-освободитель» — называют Скобелева в Болгарии и поныне, свято чтя память о нем. Много там святых мест. Одно из них — храм в центре Плевны, воздвигнутый в честь павших русских солдат и офицеров. На камне высечено: «Они — богатыри необъятной русской земли, вдохновленные высокими чувствами к порабощенному братскому народу, перешли реку Дунай, вступили на болгарскую землю, разбили полчища врагов, разрушили турецкую тиранию, разорвали цепи пятивекового рабства. Своей героической кровью они напоили болгарские нивы, своими богатырскими костями усеяли поля брани. Они отдали самое дорогое — свою жизнь — за наивысшее благо болгарского народа — за его свободу. Освобожденный ими болгарский народ в знак вечной признательности, идущей из глубины души, воздвиг этот храм-памятник свободы».

В большой степени эти слова можно отнести к М. Д. Скобелеву. Когда один из недавних политических деятелей бывшего Советского Союза высказал в том сомнение, он получил достойный отпор:

— У вас, русских, своя история, а у нас своя. И никакая сила ее не может изменить.

У меня, автора этой книги, своя память о генерале. Вижу пожелтевшую фотографию

начала века с запечатленным на ней памятником и стоящими в строю солдатами: крепкие гвардейцы с винтовками за спиной, в руках фуражки, стриженые затылки. На обороте надпись: «Открытие памятника Скобелеву в Москве».

Отец объяснил, что это тот самый Скобелев, именем которого в моем родном Ростове была названа одна из больших улиц. Как я узнал позже, памятник в Москве находился на площади, носящей имя легендарного полководца, пока его не снесли, воздвигнув там же другой монумент — Юрию Долгорукому.

В военной академии, где мне довелось учиться после войны, преподаватель истории, седовласый генерал, рассказывал о Скобелеве с нескрываемым восхищением:

— Это был блистательный военачальник, любимец солдат и народа! Умный, знающий дело, человек безмерной отваги!

— Почему же мы не изучаем его операции? — спросили преподавателя.

— Планом не предусмотрено, — развел он руками, умалчивая о настоящей причине.

А она состояла в том, что генерал Скобелев участвовал в войнах российского царизма в Туркестане, но этот факт не может перечеркнуть, принизить его полководческое дарование, личные заслуги, как подавление польских волнений Кутузовым, Багратионом, Барклаем де Толли. Гонялся за Пугачевым и неистовый Суворов, а поймав, велел заточить бунтовщика в железную клетку и доставить в Москву. Да только ли они были такими! Сыны своего времени, они были верны присяге и неукоснительно следовали ей в делах.

Давно начав писать о Скобелеве, я не раз откладывал перо. Не напрасен ли труд? Тем более, что многие высказывали сомнение в успехе. Говорили, что затея напрасна, что труд пойдет впустую, потому что героя не жалуют сильные мира сего.

Но совсем иное сказал знакомый ученый:

— Писать надо. Непременно и несмотря ни на что! Придет время, и о Скобелеве вспомнят. Обойти молчанием его имя невозможно.

В самом деле, разве можно умолчать о прошлом или его «подправить!» Прошлое никогда не умирает, оно всегда с людьми. А время сказать всю правду о генерале Скобелеве после долгого, очень долгого молчания, полагаю, наступило, и я выношу эту книгу на суд читателя.

После долгого пути по раскисшей лесной дороге кавалькада всадников достигла реки.

— С коней! — подал команду штабс-капитан и спрыгнул с седла. — Можно курить.

Офицеры, примерно пятнадцать человек, последовали примеру старшего, передав поводья сопровождавшим их казакам.

— «Еще одно, последнее сказанье», — произнес, вздохнув, чернявый офицер.

— Не причитай! И без того тяжко, — подал голос кто-то из товарищей.

Все они съехались для поступления в Николаевскую академию Генерального штаба и прибыли сюда, чтобы сдать последний экзамен по тактике, который определит судьбу каждого. Совсем недавно их было намного больше, но злой рок сделал свое дело, сжалившись лишь над этой горсткой, да и то еще далеко не окончательно. Счастливчиков ожидает учеба в высшем привилегированном учебном заведении, по окончании которого откроется дорога к большим должностям и чинам; неудачников — ждет служба в заштатных городах, казарменные заботы с утра и дотемна, тщательно скрываемая нужда до самой отставки.