Генерал Власов. Анатомия предательства
Шрифт:
Однажды денщик уронил поднос с пустыми водочными стаканами.
— Прошу извинить, — сказал Власов своему немецкому гостю. — Ведь это «унтерменш».
Время от времени Власов закатывал верным ему прибалтийским немцам истерики.
— Я больше не хочу ничего! — кричал он. — Меня обманывают. Все бессмысленно. Верните меня в лагерь военнопленных!
— Там водки не дают, герр генерал, — напоминал Штрик-Штрикфельдт, и Власов стихал.
— Я понимаю, — говорил он. — Но поймите и вы меня. Я уничтожил все мосты к моей родине. Я пожертвовал своей семьей, которая сегодня,
Он махнул рукой.
— Унтерменш! — закричал он денщику. — Неси скорей суп! Были, как свидетельствует Сергей Фрелих, отвечавший за охрану Власова, и покушения на генерала, но какие-то, мягко говоря, странные.
Однажды на виллу позвонил уголовник Пастернак, осужденный на смертную казнь в СССР.
Дверь ему открыл сам Власов.
— Что вам угодно? — спросил он.
— Я хотел бы познакомиться с генералом Власовым.
— Прошу, — сказал Власов и впустил Пастернака в дом.
В кабинете он достал коробку, в которой лежали разрезанные на мелкие кусочки сигары и махорка, и смастерил себе самокрутку. Такую же он предложил скрутить и гостю. Пока курили, появился денщик с бутылкой водки и закуской, состоявшей из кусочков соленых огурцов, томатов и двух кусочков хлеба.
Скромность жизни генерала так потрясла Пастернака, что он, как пишет Сергей Фрелих, отказался от плана убить Власова.
Кроме Пастернака была еще Оленька.
Она позвонила на виллу летним днем 1943 года и сказала, что она — «остар-байтен» и пришла к генералу Власову.
Была Оленька светлой блондинкой с ангельским личиком, с большими голубыми глазами, длинными ресницами и затуманенным взором.
— Какое у вас дело к генералу Власову? — спросил Фрелих.
— Никакого, — пролепетала юная красавица. — Я просто хотела увидеть этого великого человека.
Фрелих нахмурился, но тут раздался бас генерала:
— Впустить!
Таки прижился на вилле «маленький ангел». Получилось очень удачное дополнение к «домашнему святому», Вильфриду Карловичу Штрик-Штрикфельдту, — полный, так сказать комплект.
Очень скоро «маленький ангел» объявила себя невестой адъютанта Власова капитана Ростислава Антонова.
«Насколько это соответствовало истине, — пишет Сергей Фрелих, — осталось тайной. Во всяком случае, настоящего венчания не было, но у нее были интимные отношения с Антоновым».
И тут же добавляет:
«Весьма возможно, что она побывала и в других постелях, так как, несмотря на внешность невинного ангела, она проявляла большую любовную активность. Сразу же она стала завоевывать домашние права, уходила и приходила по своему усмотрению, как будто она была одним из домочадцев. Она то разыгрывала роль жены, иногда невесты, но чаще всего была просто подругой генерала. Эти роли менялись весьма часто».
И хотя Сергей Фрелих, как он пишет, и был единственным человеком на вилле, который не попал под власть Оленькиных чар, но и он не сразу разглядел в Оленьке агента НКВД.
Помог случай.
«Как-то раз настроение в штабе было подавленное.
Как это часто бывало в вилле на Кибиц Вег, в этот день была попойка, в которой Фрелих не мог не участвовать, началась с раннего утра и продолжалась до позднего вечера. Фрелих устал и сказал Ростиславу Антонову, что останется ночевать на вилле, в комнате дежурного по канцелярии.
Там стояли рядом две кровати. Фрелих разделся, лег на одну из них и готов уже был заснуть, как вдруг дверь открылась, зажегся свет, и вошел Антонов со своей невестой.
— Уже очень поздно, — сказал Антонов. — Оленька не может ехать домой и останется здесь. Ведь вот еще одна кровать тут свободна, она может лечь на нее.
Сказав это, Антонов исчез, а Оленька разделась, подошла к свободной кровати и легла под одеяло.
«Несмотря на то, что мой разум был под влиянием алкоголя, я сразу понял, какое создалось щекотливое положение, — пишет добропорядочный семьянин Сергей Фрелих. — Я предполагал, что этот „ангел“ должен был меня обворожить. Советчики считали меня оком немецкого руководства в окружении Власова, и им было известно, что на меня возложена ответственность за все происходящее на Кибиц Вег».
Сообразив это, он встал, оделся и сказал Оленьке:
— Здесь в двери есть ключ. Когда я выйду, будьте добры, заприте дверь.
Потом пошел наверх в кабинет генерала и одетым лег на диван.
«Рано утром меня там обнаружил Антонов, который не смог скрыть своего удивления. А Оленька после этого меня безгранично возненавидела».
Разумеется, мы рассказываем эти истории не столько для того, чтобы продемонстрировать «коварство» агентов НКВД, изобличенных Сергеем Фрелихом, сколько для того, чтобы воссоздать атмосферу, в которой коротал лето 1943 года генерал Власов, которого пытаются сейчас зачислить то в герои антитоталитарного фронта, то в агенты Сталина.
А Оленька?..
Оленька раскрылась во всем своем энкавэдэшно-девичьем коварстве уже после войны, когда Берлин был занят войсками союзников.
Она обвинила тогда Фрелиха сразу в трех грехах. В том, что он — человек гестапо. В том, что он украл у генерала Власова золотые часы. И в том, что он — просто прохвост.
Таки подтвердились самые худшие подозрения Сергея Фрелиха, что соблазнявшая его Оленька никакой не ангел, а обыкновенный агент НКВД.
Тут надо сказать, что окружавшие Власова прибалтийские немцы никому не верили. Ни Оленькам, осаждавшим виллу на Кибиц Вег, ни гестаповцам, ни самому Власову.
«Находясь в командировке при штабе Власова, — пишет Сергей Фрелих, — я развил особую тактику, стараясь, как правило, внешне казаться мало самостоятельным в своих действиях. Такая игра в маскировку мне удавалась особенно хорошо. У моих русских сотрудников я уже пользовался любовью, так как говорил с ними на их языке.
Я старался каждого из них убедить в том, что являюсь только маленькой шестеренкой в большом механизме и что все ежедневно возникающие проблемы я предпочитаю направлять куда-то на решение. На самом же деле такие решения я почти всегда принимал самостоятельно и только в редких случаях передавал их дальше, однако, с уже принятым мною решением…