Генералиссимус Суворов
Шрифт:
Александр Васильевич сидел в наскоро разбитой простой солдатской палатке, на деревянном обрубке, другой такой же, но несколько выше, служил ему столом. При виде приближавшихся Суворов вышел из палатки и пошел к ним навстречу. Он был в простой куртке, без орденов и в каске.
— Мир, тишина и спокойствие! — воскликнул он, сбросив с себя саблю. — Да будет впредь между нами мир.
С такими словами он обнял депутатов. Они, было, заговорили, но Александр Васильевич прервал их:
— С Польшей у нас нет войны, я
Варшава сдалась без выстрела. 29 октября Александр Васильевич торжественно въехал в столицу Польши, верхом, одетый в ежедневную кавалерийскую форму, без орденов и знаков отличия.
Городской магистрат, в черной церемониальной одежде, находился в сборе на варшавском конце моста. По приближении Суворова старший член магистрата поднес ему на бархатной подушке городские ключи, также хлеб-соль и сказал краткое приветственное слово.
Александр Васильевич взял ключи, поцеловал их, поднял очи к небу и произнес:
— Боже, благодарю Тебя, что эти ключи достались мне не такою дорогою ценою, как…
Он оглянулся на развалины Праги, и его глаза затуманились слезами.
С моста войско стало вступать в город. Перед Суворовым ехал офицер, держа на подушке городские ключи.
Варшава кипела жизнью. Во всех окнах домов, на всех балконах виднелись любопытные зрители. На улицах толпился народ. Слышались крики:
— Виват, Екатерина!
— Виват, Суворов!
Кое-где восторженные возгласы прерывались криками протестующих патриотов, но ни выстрелов, ни других каких-либо неприязненных действий не было.
О вступлении в Варшаву Александр Васильевич донес императрице Екатерине II со свойственным ему лаконизмом:
«Ура! Варшава наша!»
Государыня ответила с такой же красноречивою краткостью:
«Ура, фельдмаршал!»
Вслед за этим императрица удостоила его следующим рескриптом:
«Вы знаете, что я не произвожу никого через очередь и никогда не делаю обиды старшим, но вы, завоевав Польшу, сами себя сделали фельдмаршалом».
Александру Васильевичу был пожалован фельдмаршальский жезл, осыпанный бриллиантами, и семь тысяч крестьян около завоеванного им Кобрина.
Австрийский император Франц прислал ему свой портрет, украшенный алмазами, и прусский король Фридрих-Вильгельм ордена Черного и Красного Орла.
Полученным им званием фельдмаршала Суворов был обрадован донельзя. В то время были только два фельдмаршала: Разумовский и Румянцев, но девять генералов были старше Александра Васильевича и, следовательно, по старшинству имели более прав на это звание.
Известие о назначении его фельдмаршалом пришло в то время, когда у Александра Васильевича было несколько близких к нему лиц. Он не сказал им ни слова, а только перецеловал всех и выбежал в другую комнату. Слышно было, что отдавал какие-то приказания Прошке.
Вскоре он вернулся. Все ожидали, что он расскажет содержание полученной им из Петербурга бумаги, но он не торопился и, по-видимому, совершенно спокойно разговаривал посторонних предметах. Некоторые из бывших у него хо ли было откланяться, но он удержал их.
Прошло около часу. В комнату вошел Прошка,
— Готово, ваше сиятельство!
— Все? — спросил Суворов.
— Все-с.
— Ставь стулья.
Прошка начал исполнять приказание.
Александр Васильевич между тем, как ни в чем не бывало, продолжал прерванный разговор. Гости недоумевали, слушали хозяина и с удивлением смотрели на Прошку, раставлявшего посреди комнаты стулья на совершенно равном друг друга расстоянии.
— Стой! — вдруг крикнул Суворов, когда Прошка поставил
девятый стул и уже брался за десятый. — Довольно. Теперь все.
Прошка отошел в глубь комнаты.
— Господи, благослови, — истово перекрестился Александр Васильевич и неожиданно для всех прыгнул через первый стул.
— Одного Салтыкова обошел. Последовал прыжок через второй стул.
— Помилуй бог, и другого Салтыкова обошел. Прыжки продолжались, и при каждом Суворов называл имя генерала, старшего его по службе, которого он обошел.
— Вот и Репнина.
— И Эхсита.
— И Прозоровского.
— Мусин-Пушкина.
— Каменского.
— Каховского.
— И вас, князь Юрий Владимирович Долгорукий, обошел. Во как, — сказал Александр Васильевич, прыгнув через последний, девятый стул. — Всех обошел, а никого не уронил. Это хорошо, знатно, помилуй бог, как хорошо, как знатно. Ну, Прошка, теперь давай мне мундир.
Александр Васильевич вышел. Удивленные гости остались в томительном ожидании разгадки всего происходящего.
Наконец, вернувшись в полной парадной форме, Суворов объяснил, в чем дело, приказал явившемуся духовенству служить молебен, а после молебна вышел к войску
Солдаты уже знали о полученной их любимым начальником царской милости. Громкое «ура» раскатилось по их радам при появлении вновь назначенного фельдмаршала.
Александр Васильевич верхом на коне въехал в середину войска и сказал речь, полную высоких наставлений о вере в милосердного Бога, верности и преданности к престолу и о нравственности.
— За Богом молитва, а за государыней служба не пропадет, — заключил он ее.
Еще более громкое и радостное «ура» солдат было красноречивым на нее ответом.
Александр Васильевич пробыл в Польше до конца 1795 года, когда последовал окончательный раздел королевства, расстроенного внутренней смутой. Король отрекся от престола. По разделу России достались: Вильно, Гродно, остальная часть Волыни, Семигалия, Троки, Новогрудск, Брест и Холм с уездами. Пространство приобретенной земли составляло 2183 квадратных мили, с 1 176 590 жителями.