Генетический шторм

Денисов Вадим Владимирович

Хорошая у нас была рота, боевая, много дрались. То с кавказцами, то с бесами из роты связи, то с уральскими, то с питерскими – не скучали, короче. К дембелю наше сибирское ядро превратилось в реальную такую бригаду, жесткую, ребристую, сбитую в единый мозолистый кинтас. Так и вылетели из армейского тюбика – плотным слежавшимся столбиком. Шершавым на всю глубину. Меня даже и подписывать не нужно было, в голове уже прошилось. Такого надежного окружения у Гарика до того никогда не было. Нам было ясно: свои по плечам стоят, чужие – вокруг. И от этого опьянения общностью мысли об одиночном плавании по жизненному морю как-то и в голову не приходили.

Сели мы в проходящий

поезд Москва – Владивосток, и домой.

Вот и начали внедряться на родной земле «кровельщиками», отрезать куски полян, нужные прихваты и туннели у старшего были. Старт прошел без роста в статусе, попал я из пехоты в пехоту. Поначалу происходящее меня, признаюсь, грело: лавандос, уважение, все ништяк, бригада крепкая, без бакланья. С кем только не работали, да… Так все и катилось стальным роликом, пока меня не дыранули. Сначала на черемушкинской масложирбазе, по-мелкому – это я сам лечил. А потом по выходе из кафе «Огоньки» после базара – тут серьезней, уже к лепиле повезли, да без больнички. Хорошо, доктор пулю сразу из плеча вынул, ствол у козла был левый, переделка дешевая. Нашли его потом, кому это надо было, с четырьмя игральными «шестерками» во рту… Не хочу это вспоминать, тяжело. Столько лет зря сжег…

Короче, приехал я домой, в Енисейск. Сказал пацанам, мол, бывайте пока, я что-то не бодрячком, поеду-ка, припаду к родному, пусть родина лечит. Ну и заявился к родителям, куда же еще. Здесь опять лучше бы без протокола – никогда мне так стыдно не было.

Отец с матерью у меня, что называется, технические интеллигенты старой школы, вложили в сынулю все, что могли и успели. Гарик науки усвоил, книги правильные прочитал запоем, развивал мозг, хотел стать ходячей энциклопедией, как папка. И, нате вам, завернул кривую. Узнать, что сынуля в краевой столице поделывает – никаких проблем, есть кому ответить на вопрос родителей: «Как там наш Игореня поживает?»

Разговоры с отцом были прямые, без гнили. Долгие, жестокие, но душеполезные. Мама тихо рядом сидела, почти не вмешивалась, вздыхала, молчала, иногда плакала и всегда внимательно слушала. Лучше бы ремнем охаживала, вот что. В конце меня реально прорубило, просто наотшиб, слетела планка дурная. Но и сопротивлялся до последнего по упрямству. А в чем-то и сейчас себя правым чувствую.

– Отец, ну ведь ты же сам говоришь, что в принципе никакие ментовские сериалы смотреть не можешь. Это я о правде.

– Правильно, не могу их смотреть, и сейчас так же скажу. А почему, сын? Такое чувство, будто тебя предали. Системно, грязно и нагло. Взялись защищать и предали. Третья реформа прошла, но людей в участках так же пытают. А в сериалах все еще глупо пытаются показать мне сказку про честного чудо-опера. Но время сказок в нашей стране закончилось, сын, всем все понятно, кроме главных редакторов каналов.

– Так и я о том же! Что правильного в такой «законности»? Почему я должен стоять за ментов? Братва честней, без байды.

– Я же уже просил тебя! – поморщился папка, подбавляя металл в голос. – Давай без этой вашей феньки. Стоит он, не стоит… Да ты за меня с матерью стой, за сестер своих стой! За город родной, за страну. Что ты все о ментах, опять проблему упростить хочешь, прокладку из них сделать, свою грязь за чужую спрятать? С нашей полицией понятно: кто долго борется с драконом, сам же им и становится. Но это никак не снимает с тебя твоей страшной драконьей ноши. Конкретно, с тебя, Игоря Залетина, моего родного сына с Большой Кривой Дороги. Ты теперь – слуга Дракона, Гарик. И немаловажное здесь – «слуга». Кем числишься, поделись? «Гориллой»?

– Пап… – Теперь настала

моя очередь поморщиться. – «Гориллы» – это на западном театре боевых действий. А у нас «пехота». Ну, я, правда, как бы на повышение шел, в крайнее время исполнял обязанности бригадира.

– Что ты будешь делать, а?! Еще одно слово испортили, подлецы, – грустно констатировал отец. – А теперь расскажи внятно, за какие такие высокие идеалы и за кого конкретно ты пули похватал.

Вот такие у нас были семейные разговоры.

А еще я наслаждался малой родиной, общался и вспоминал. Тоже непростое занятие: кто помер с белочкой в обнимку, кто присел по дури, как так все вышло… Были простые мальчишки, на горке играли, хорошие книги обсуждали. И вот, разнесло по краям, откинуло на кромку. К бабке в деревню съездил, за сестренок засветился на узловых точках – так, чисто для профилактики, пусть боятся трогать. И вскоре жестко заскучал от безделья.

Тут-то я и решил испробовать нового да праведного, причем интересы были не только идеальные, хоть и решил подвязать, так, на время. На пробу, если честно. Времена лихих годков давно закончились, и нам, молодым да новым, тех былинно распиленных длинных бабок не отломилось. Доходы простых бойцов не так уж велики, как мнит себе в подъездах поселковая гопота. Многие из нас вообще состоят в штате какой-нибудь крытой фирмы и получают там типа зарплату. Ну и премии за акции… Не зажируешь, как говорится, рынок всех расставил по своим местам.

В общем, ходил и думал: а действительно, за какого келдыша я свинец в теле пригрел?

На третьей неделе творческих исканий принял решение и поехал на «Ракете» в Бор, приметный поселок на Енисее, где решил устраиваться в крутую фирму «Полюс-золото», хоть в охрану, хоть в черные работяги. Рекомендаций и отзывов о ней по Енисею очень много, мол, солидная контора, очень серьезные деньги и люди, таким краевые кровельщики не нужны, там все по-красному идет.

После первого же собеседования мной заинтересовался начальник охраны одного из приисковых поселков, но ничего продуктивного из того не сладилось. Посадили меня за агрегат с названием «полиграф», я даже и врать ничего не стал. И хорошо, что не врал, не люблю ерзать и изворачиваться. Потом пробили по собственным и чужим базам – хорошие деньги у ребят из тамошней СБ, да и ФСБ, как я услышал потом, золотодобытчикам помогает. Приседать я не приседал, но галочки в архивах, где надо, напротив фамилии стоят. Когда оформляли пацанов из бригады на оружие, вопросы решали через ментов, задорого. Стволы оказались в законе, но и метки в уголках поставили. Из бригады выйдешь – хрен что получишь.

Просто все, да не просто. «Начбезпеки» так сказал:

– Нам, Игорь, разные люди нужны, под разные задачи. Ты вот что сделай… Прошей себе в трудовую что-то реальное, да по нашему профилю. А не липовые корочки предъявляй от одиозных братковских фирмочек. Тогда и посмотрим.

На том и поручкались.

И куда мне было идти? В тоскливое не пойду, рутина Лесосибирска не для меня. В охотартели студеными зимами дыбиться?

Ситуацию спас папкин старинный дружок, ко времени объявившийся одним погожим вечером в сонном городе, Ступак Дмитрий Федорович, начальник небольшой частной старательской артели «Самородок». Посидели мы, поговорили серьезно в отцовском кабинете на втором этаже старинного дома – так и стал я, неожиданно для самого себя, артельным гидромониторщиком, взятым на место прошлого неразумного кадра, отлетевшего три недели назад от корыта по 191-й статье УК. А кем еще? Кому, на хрен, нужен инженер-механик, ни дня не проработавший по специальности?