Генезис
Шрифт:
Аппарат приземлился. Мгновение по планетарному времени (долгое мгновение для разумов, работавших на околосветовых скоростях) стояла тишина.
Он находился выше облаков. Острая скала, как остров в их море, пронзала белые клубы, озаренная спокойными лучами заката. Небо было как перевернутый кубок, выложенный изнутри лиловым перламутром. Дул легкий ветер, на такой высоте — холодный. В ровном сине-черном круге около километра диаметром стояли строения и механизмы, составлявшие центр Геи.
Человек увидел бы переливчатый купол, обставленный башнями — иные были прямы, как копья, иные ветвились сложным кружевом, — и серебряные нити паутины, и предметы поменьше,
Странник воспринимал действительность иначе. Потом Гея сказала:
— Еще раз добро пожаловать.
— И вновь благодарю тебя, — ответил он. — Я рад быть здесь.
Они оглядели друг друга — не тела, которых ни у Странника, ни у Геи никогда не было, а разумы, матрицы памяти, индивидуальности и сознания. Интересно, подумал он, какого она мнения обо мне? Гея открывала ему не больше, чем обычно, в межзвездных беседах. А именно: она есть узловой организм, родственный Альфе и миллионам других, тысячи лет наращивавший свои возможности и непрестанно мысливший и набиравшийся опыта; долгие века общения с Землей и жизнью на планете оказали на ее душу влияние не меньшее, чем общение с себе подобными; в ней видны следы включений древних людей, но не таких, как Кристиан Брэннок, распространивший свои копии по всей Галактике, а желавших остаться на родине…
— Я уже говорила, что тоже рада, — с сожалением произнесла Гея, — хотя это не вполне так. Ты ставишь под сомнение мою деятельность.
— Вовсе нет, — возразил Странник. — Надеюсь, этого не случится. Мы лишь хотим получше узнать, чем ты занимаешься.
— Разве вы не знаете? Как и каждый из нас, обосновавшийся на какой-либо планете, я посвящаю себя изучению ее эволюции. Здесь, на Земле, это значит прежде всего следить за развитием жизни — от генетики до экологии. Какой информации не хватает моим товарищам?
Самой разной, мог бы сказать Странник. Но произнес лишь:
— Стоило нам, — здесь под словом «мы» он подразумевал галактический мозг, — приступить к рассмотрению вопроса, мы тут же столкнулись с множеством неразрешенных загадок. Например…
Дальше он привел сотни примеров, накопившихся за много веков. Мы же удовлетворимся всего одним. Примерно десять тысяч лет назад на крупном континенте к югу от Арктики обитало множество травоядных животных. Равнины темнели от их стад, леса гремели стуком копыт. Гея любовно, в подробностях описывала выгнутые лирой рога одного вида, летящие по ветру гривы другого… Внезапно — по меркам исторического времени — она перестала их упоминать. На вопрос «почему» она ответила, что травоядные вывелись. Причин Гея не объясняла.
Страннику она ответила так быстро, что у него создалось четкое впечатление: Гея понимает, что совершила ошибку. (Помни, это всего лишь миф.)
— По ряду причин. С ростом средней температуры климат стал менее мягким…
— Прости, — возразил Странник, — но анализ предоставленных тобою метеорологических данных показал, что глобальное потепление и снижение влажности в этих регионах еще не могли привести к столь значительным последствиям.
— Почему вы так уверены?! — воскликнула Гея (вообрази, будто она была рассержена). — Разве кто-нибудь из вас прожил на Земле миллионы лет и познал ее? — Тон Геи сделался жестче. —
— Понимаю, — спокойно произнес Странник, надеясь на примирение. — Вероятно, я мог бы обнаружить или предложить что-нибудь полезное.
— Нет. Ты слишком несведущ. Ты слеп. Ты способен причинить лишь вред.
— Посмотрим, — буркнул Странник, после чего вновь вернулся к попыткам договориться: — Я прибыл без всякой враждебности. Я здесь потому, что на Земле наш общий первоисточник и все мы думаем, как его спасти.
— И как же? — спросила Гея уже мягче.
— Именно это мне и надлежит выяснить: нужно ли действовать, и если да, то каким образом.
Вначале предлагалось создать между Землей и Солнцем гравитационно-магнитный экран планетарных масштабов, способный задерживать лишнюю энергию. Но это были бы полумеры временного характера. Их полезность зависела от того, сколько времени уйдет на основные работы. Можно было разместить на низких околосолнечных орбитах устройства, питающиеся от излучения самой звезды и создающие внутри нее течения, которые снабжали бы ядро свежим водородом, возвращая ядерную «топку» в прежнее состояние.
Другой вариант — выпустить часть газа в пространство, уменьшив таким образом массу Солнца и остудив его. Это дало бы светилу возможность провести еще миллиарды и миллиарды лет без изменений. Однако приходилось учитывать, что в результате планеты отдалятся от центра системы, — как бы не переусердствовать.
В любом случае на выполнение задачи потребовались бы ресурсы нескольких звезд, поскольку времени — по космическим меркам — катастрофически не хватало.
— Огромный труд, — сказала Гея.
Странник не знал, имеет ли она в виду великую драму, что разыграется в небе, словно в те века, когда невооруженным глазом можно было видеть огненные фонтаны, срывающиеся с краев солнечного диска.
— И труд принесет огромную славу, — объявил он.
— Нет, — отрезала Гея. — Не принесет ничего, и хуже, чем ничего. Погибнет все, ради чего я жила. Наследие будет навеки утрачено.
— Но разве Земля не есть наше наследие?
— Нет. Наследие — это знание. Я пыталась объяснить это Альфе. — Она смолкла на миг. — Тебе же повторю: развитие жизни, ее адаптация, борьба, метаморфозы и то, как она встречает гибель, — все это непредсказуемо и ни на одной другой планете во всей пространственно-временной Вселенной не может повториться. Жизнь преподносит нам такие дары, какие еще не в силах принять галактический мозг. Возможно, она способна открыть перед нами новые фазы первичной реальности.
— Почему же тогда нам не позволить ей существовать еще многие миллиарды лет?
— Потому что, веками наблюдая за жизнью на Земле, я познала ее судьбу и обрела с ней единство. — Гея вздохнула. — О, ты не понимаешь. Не желаешь понять.
— Напротив, — как мог мягко произнес Странник. — Надеюсь, что пойму. Одна из причин моего прилета в том, что я хотел поговорить с тобой лицом к лицу, — вероятно, так общение получится теснее и, во всяком случае, эффективнее, чем через световые годы.
Она долго молчала. А когда стала отвечать, ее голос совсем изменился: