Генезис

Василий

Сброс второй стадии синхронизации, и я опять в кабине. Короткий отдых, опять вторая стадия, расправляются плоскости крыльев. Волевое усилие после которого земля стремительно проваливается вниз.

Форсаж, переворот, резкая остановка, проверяя компенсатор перегрузок, рывок вбок, вниз, опять наверх. Переворот, и устремился вперёд, выдавая предельное ускорение, добавив скорости гравизахватом.

Земля внизу слилась в единое полотно, пока, наконец, доспех не тряхнуло при переходе звукового барьера. Воздух встал стеной, сквозь которую нужно пробиваться, тело руки и ноги крепко сжались, стараясь уменьшить сопротивление потоку.

Форсаж, и гравизахват отключен, тяга опирается на все шесть пилонов крыльев вместе с медиаторами на корпусе, медленно наращивая скорость.

Тысяча пятьсот километров в час, шестьсот, ещё пятьдесят.

Крылья в норме, полёт устойчив. Но скорость дальше набирается очень медленно, полностью остановившись на тысяче семистах.

Гравитационный импульс, помогая тягой. Восемьсот. Форсаж.

Доспех задрожал и ускорился ещё сильнее.

Две двести, триста, есть два маха! Ещё больше энергии на медиаторы, две семьсот!

Пара секунд полёта, отключение форсажа и гравизахвата, после чего доспех стал сбрасывать скорость.

Медленно затормозив к дозвуковой, я сбросил вторую стадию синхронизации и развернул доспех в обратную дорогу, отдыхая и оценивая результаты.

Это не совсем боевая скорость, так как не активировал силовое поле, которое сильно увеличит силуэт и, соответственно, сопротивление воздуха. До трёх, вероятно, дотяну, но явно не в первый вылет. В целом, результат в пределах расчётных значений, более того — чуть выше.

Впереди показался ангар, но я решил не лететь до него, а резко устремился к земле.

Резкое торможение крыльями и гравизахватом, но многотонная машина всё равно с грохотом вбила ступни в грунт, уходя по середину икр. Прыжок, падение, и ноги бросили весь вес доспеха вперёд, опираясь на одни искусственные мышцы, отдаваясь короткой фантомной болью.

Тем не менее, прочные связки и кости справились.

Прыжок, ещё один, небольшая помощь крыльев, переворот в воздухе, резкое торможение. И «Кузнечик» плавно завис над парковкой возле ангара, медленно опустившись на поверхность.

Очень хорошо. Манёвренность почти на уровне лёгкой мехи, несмотря на вдвое больший вес.

Отключив синхронизацию, я потянулся влево от кресла, отщёлкнув створку небольшого холодильника. Вытащив бутылку с водой, жадно сделал несколько глотков и убрал обратно, защёлкнув в специальном креплении. Холодильник модный, с кучей небольших отсеков и креплений, чтобы ничего не болталось внутри в бою.

Машина показала себя хорошо — её обычная часть, по крайней мере. Пришло время проверить реактор.

Первый уровень синхронизации, и команда на активацию. Нейроинтерфейс открыл новые порты и установил дополнительные связи, а сознание затянуло в темноту.

Чернота сменилась размытыми пятнами, как при закрытых веках днём, звуками движения чего-то огромного, близкого и далёкого, существующего и нет. Сосредоточившись на произвольной точке рядом с собой, потянулся к шуму вокруг, медленно наполняющемуся смыслом определений и уравнений. Точка пространства сфокусировалась, приняв форму куба, моментально распавшегося на тысячу подобных.

Сознание разрывали на части потоки цифр, концепций, попыток представить непредставимое. Но человеческий разум везде найдёт и выстроит связи, даже если они не имеют ничего общего с реальностью. Слепящий свет прорезали тёмные нити, медленно сворачивая пространство невозможного в яркий шарик во тьме.

Зажигание!

В энергосистему доспеха хлынул океан электричества, выплёскиваясь в эмиттеры силового поля.

Открыв глаза, я усилил поле до предела, направив остальную мощь в гравизахват и медленно подняв доспех в воздух лишь с его помощью. Однако энергии всё равно слишком много, и силовые жгуты на спине мехи затрещали от электричества, молниями бьющего в землю и воздух.

Я отчаянно пытался не потеряться в лавине информации, транслируемой компьютером реактора. Бесконечные вычисления, попытка удержать в сознании концентрацию на зажжённом огне.

Пять секунд. Десять.

Голову пробило всплеском боли, и огонь в воображаемых ладонях стал вспухать в разные стороны, грозя выйти из-под контроля.

Сосредоточившись, заставил его медленно раствориться.

Секунда, три, десять, пока бьющая в воздух мощь не иссякла. После чего, наконец, позволил себе отключиться от системы и, облегчённо выдохнув, потерять сознание.

Очнулся спустя два часа, судя по таймеру на экране. Медицинская система сигнализировала о вводе наноботов в кровь для устранения повреждений мозга. Сняв шлем, стряхнул с лица засохшую кровь из носа. Перенапряжение — ожидаемое последствие первого запуска реактора. Успешного запуска, попрошу заметить!

Губы искривились в ухмылке, которая тут же сменилась гримасой боли. Голова по-прежнему раскалывалась. Ударив по клавише открывания брони, я с наслаждением вдохнул свежий воздух, отстегнувшись от кресла. Главное теперь не свалиться при спуске на землю, в таком-то состоянии.

Проскользнув по протянутой к земле руке мехи, осторожно выпрямился, радуясь твёрдой поверхности под ногами. И только тогда вспомнил, что забыл наверху ключ-карту. Но сил лезть обратно не было, так что, понадеявшись на авось и систему распознавания, я медленно дошёл до кровати, где стянул костюм и завалился спать, давая наномашинам закончить работу по лечению.

Снился свет, числа, ощущение затягивающей в себя трясины. Я просыпался, обводил безумным взглядом спальню, с трудом понимая, где нахожусь, и засыпал снова. Подобные симптомы были описаны в руководстве по реактору. Первые ночи превратятся в мучение, и, к сожалению, снотворное принимать бесполезно. Организм должен адаптироваться к нагрузке, выработать контрмеры и сопротивление, чему сны очень неплохо помогают.