Гений разведки
Шрифт:
— Все собрали, товарищ генерал, все до кусочка! Кто жив остался — все ползали, искали останки командира. Тут он, целиком. — И Власов зарыдал.
Не выдержал и я.
С чистым сердцем пришел в партию Подгорбунский и отдал свою кровь, свое молодое счастье, как и его отец, за дело Ленина, за счастливую жизнь.
В двадцать семь лет [103] погибли они оба Николай и Владимир Подгорбунские, отец и сын.
Первый погиб в армии Лазо, защищая Советскую республику, второй спасал ее от гитлеровских варваров…" [104]
103
Здесь,
104
Первоначально Подгорбунский был похоронен в местечке Демба, но позже его прах перенесли на кладбище братских могил города Сандомира (братская могила № 218).
Друзья-разведчики и любимая супруга Анечка похоронили Героя на ещё "тёплой" после боя, но уже освобождённой от фашистов польской земле [105] .
Горше всех рыдал один молодой боец, которому только-только стукнуло восемнадцать.
Мол, Господи, как ты мог допустить такую вопиющую несправедливость? Ведь у командира — молодая любящая супруга, ждущая ребёночка, а у меня — вообще ни одной родной кровинки на всём белом свете нет. Нет, чтобы забрать не его, а мою жизнь?
105
Первоначально Подгорбунский был похоронен в местечке Демба, но позже его прах перенесли на кладбище братских могил города Сандомира (братская могила № 218).
…А вот Иван Громак, даже при всём своём желании, на похоронах своего командира присутствовать физически не мог.
Его танк продолжал героически сражаться на Сан-домирском плацдарме в составе войск 3-й гвардейской армии Гордова…
После гибели обожаемого командира, о которой он узнал из сообщений "народного информбюро", возвращаться в так и не ставшую родной мотоциклетную роту не имело никакого смысла. И Громак продолжил громить врага в составе 111-й танковой Новоград-Волынской Краснознаменной ордена Суворова 2-й степени бригаде 25-го танкового Краснознаменного корпуса 3-й гвардейской армии 1-го Украинского фронта, после освобождения Варшавы — 17 января 1945 года, — повернувшей на юг Польши.
Спустя 11 дней, 28 января, именно это соединение сыграло решающую роль в освобождении столицы Верхней Силезии — города Катовице.
Самого Ивана после прямого попадания вражеского снаряда в очередной раз взрывной волной выбросило из танка — через тот самый никогда не закрывавшийся в бою люк механика-водителя. Вот что значит школа!
После того боя мать солдата получила очередную — вторую по счёту — похоронку (первую ей принесли после Смоленска), а он снова выжил. Только после тяжелейшей контузии потерял слух и речь.
Весну 1945-го Иван встретил в госпитале. И там опять "отличился"!
В один из солнечных апрельских дней, отдыхая в тени какого-то буйно цветущего фруктового дерева, он заметил на поверхности госпитального пруда странную зыбь. То в одном, то в другом месте вода, словно закипая, начинала приходить в движение и вздыматься вверх непонятными фонтанчиками.
"Чёрт,
— Эй, Стёпа, поди сюда! — нет, не сказал, промычал Громак. Мол, смотри, что здесь творится!
Немолодой высокий красноармеец без одной ноги, присев рядом с ним на скамейку, уставился в указанном направлении.
И сразу понял всё.
— Сейчас организуем, товарищ гвардии старший сержант…
Спустя несколько минут Степан вернулся уже в сопровождении друга, державшего в руках какой-то свёрток из обычной белой материи — как выяснится чуть позже, в неё была завёрнута пара толовых шашек.
Как с ними обращаться — опытный сапёр Громак прекрасно знал…
Шарахнуло, садануло так, что самих браконьеров словно ветром сдуло с госпитальной лавки, а в окнах медицинского учреждения и ещё десятке домов в округе мигом вылетели все стёкла. Хорошо, хоть рамы остались!
Скандал был грандиозный.
Зато к Ивану вернулся слух. Да и речь сразу восстановилась!
По крайней мере: "Ух ты…" — он, ко всеобщему удивлению, выговорил довольно чётко.
В конце войны боевые товарищи по 1-й гвардейской танковой армии уходили в вечность один за другим. О гибели некоторых из них сообщалось в газетах, весть о смерти иных доносила народная молва.
В январе 1945-го погиб Липатенков, а в начале марта не стало Александры Самусенко.
Странная, запутанная история.
По одной из версий, она погибла в бою, выполняя поручение командования. Мол, нарвалась на отступающих фашистов, и те подожгли её машину. Шурка отстреливалась до конца, но — увы…
По другой — смерть наступила в результате неосторожности, а то и откровенного разгильдяйства со стороны одного из наших механиков-водителей, задавившего её гусеницами танка в момент разворота, происходящего в кромешной темноте.
А вот с местом гибели путаницы не было и нет.
Деревня Цюльцефирц (ныне — Сулишевице) у города Лобез [106] , теперь в Западно-Поморском воеводстве всё той же некогда дружественной Польши, земля которой обильно полита кровью наших мужественных отцов, дедов и прадедов.
Тяжело был ранен Константин Магась.
И только Громак продолжал ковать победу, упрямо двигаясь на запад. Плечом к плечу с другими бойцами 26-го танкового полка 40-й гвардейской Чертковской ордена Ленина Краснознаменной орденов Суворова, Богдана Хмельницкого, Красной Звезды танковой дивизии, в состав которого он влился сразу после выписки из госпиталя.
106
Позже А. Самусенко перезахоронили на центральной площади этого городка. Какова судьба памятника в нынешнее непростое время, автору, к сожалению, неизвестно.
Где-то параллельным с Иваном курсом шёл на Берлин и верный ординарец Подгорбунского Александр Власов, принявший на попечение Борпску Прозорова, но больше нх с Громаком пути никогда не пересекались.
2 мая 1945 года войска 1-го Белорусского фронта под командованием Маршала Советского Союза Георгия Константиновича Жукова, при содействии войск 1-го Украинского фронта под командованием Маршала Советского Союза Ивана Степановича Конева после упорных уличных боев завершили разгром Берлинской группы немецких войск и полностью овладели столицей Германии городом Берлином.