Шрифт:
1.
В нескольких шагах от шумного пешеходного перехода стоял маленький старичок. Направляясь по своим делам в будничной суматохе, вы вряд ли бы заметили его среди плотного потока людей. Он совсем не вписывался в окружающий мир и принадлежал давно забытому, и прошедшему
Он был одним из тех стариков, которые никогда не просят помощи. Но не от гордости, а скорее от мягкости характера, уступчивости. Геннадий Павлович был скромным работником, кротким мужем, добрым и любящим отцом. Заставить кого-то испытывать трудности из-за него? Нет, на такое он не мог пойти. "Пап, у тебя всего хватает? – спросит дочка." – "Спасибо Леночка, ничего не надо." А в холодильнике молоко два дня как прокисло и сыр сухой и твёрдый, как камень. Всё сам. Пока дочка не уехала и навещала, на прощанье всегда в карман да положит бумажку. Сколько не ругалась Лена, никогда не слушался. Дочке нужнее, молодая, а я уже пожил.
Машу, жену свою, один хоронить хотел. Хорошо соседи уговорили, помогли, организовали всё. Лена уже в другой стране жила – муж к себе забрал. Приехала через неделю, остаться хотела, бросить всё. Не разрешил. Любовь Валерьевна – социальный работник, уверила дочку, что присмотрит, обещала писать и через компьютер связываться. Так и остался он один в двух комнатах жить. Скромно, по-спартански. Только вот после смерти жены ноги подводить стали, да и память барахлить начала.
Была у старика одна слабость. Однажды, когда он был совсем пацаном, отцу на работе, в виде благодарности, один коммерсант подарил целый ящик мандаринов. Тогда, в те годы, деньги добывались с трудом и за свои восемь лет Гена ни разу их не попробовал. Навсегда в его памяти отложилось воспоминание, как его худой и не очень сильный отец держал в дрожащих руках маленький и волшебный деревянный ящик с оранжевыми мячиками внутри. И как отрывая бугристую кожуру струйки сока брызгали врезные стороны и пузатые, чуточку кислые дольки, лопались во рту. С тех пор на каждом праздничном столе всегда были мандарины. Раньше, зная его слабость, за него это сделала бы жена или дочка. Но теперь, намереваясь перейти через дорогу, он шёл за ними, чтобы на столе, к его дню рождения, лежали эти маленькие и вкусные фрукты.
Знай Любовь Валерьевна, что задумал старик, даже подумать страшно, как сильно бы это ранило её доброе сердце. Попросить её он не мог. Отправить пожилую женщину выполнять прихоть глупого старика, нет… Уж лучше сам. Поэтому, каждое воскресенье, когда у неё был выходной, он выходил из дома и шёл к широкому пешеходному переходу, который вёл, как он помнил, к рынку и пошатываясь стоял, ожидая лучшего момента.
Конец ознакомительного фрагмента.