Шрифт:
Глубокая ночь. Генри лежит посреди пентаграммы. Голый, прикованный к полу, с рунической вязью вырезанной по всему его телу ножом. Вокруг пентаграммы собрались влиятельные люди города и всего королевства, они распростёрли руки над головами, поют древнюю песнь, и качаются из стороны в сторону, глаза их запрокинулись, в глазницах виден лишь белок, они не в сознании, они спят, они сомнамбулы. И только один среди всего собрания не спит – его величество Август четвёртый, король Фриласа, старикашка пятидесяти лет отроду, он стоит вне круга, сжимает в руке древний ритуальный нож, которым вырезал руны на теле Генри. Август ждёт конца ритуала, ждёт, когда великий демон явится в этот
Ритуал получался очень могущественным. В жертву был принесён не абы кто, а сам наследный принц, девственник, чист душой и телом… так думал его отец. В этом и был просчёт, никто не знал истинную личину Генри, никто из замка не был с ним близок… а Генри был тем ещё извращенцем. Завсегдатай борделей, любитель ввязываться в драки, он был силён душой и телом, а нравом свободен как ветер. Он не собирался нести эту жертву, и для того чтобы он был спокоен во время ритуала, Генри опоили парализующим ядом, но дух его они не сломили, и это было главной ошибкой Августа Четвёртого!
Чтобы ритуал прошёл удачно, нужно лишить сосуд души, воли и желания сопротивляться демону. В древних скрижалях рунами выбито, что юноши принесённого в жертву необходимо кастрировать, вырезать язык, и пытать с месяц лишая воли полностью и окончательно… но Август пощадил сына, ему казалось, что демон, который придёт в этот мир, будет настолько силён, что его сын Генри просто не сможет ему воспротивится.
Однако…
– Пусти!
– Нет. Я хочу жить.
– Пусти говорю!
– Неееет! Пошёл вон из моего тела туда, откуда ты пришёл!
– Ну пусти… прошу.
– Хм… другого поведения я ожидал от всесильного демона.
– …
– Но никак не просьб.
– …
Генри лежал в пентаграмме, слушал завывания дворян. Он не мог пошевелиться, не мог даже открыть глаза, но разум его работал, и он всё понимал. В какой-то момент, из неоткуда в его голове появился чужой голос, хриплый, уставший голос. Чужой голос. Он просил, он умолял Генри о помощи, и в то же время пытался отнять его тело, то чувство доселе Генри не знакомое, как чужая воля тянет кривые руки к его сердцу и пытается сжать, но Генри не даётся, каким-то чудесным образом отбивается. В его планы не входила смерть сегодня, там значилась одна сладкая… обнажённая мулатка на шёлковых простынях, но никак не смерть! Девушка ждёт его в уговоренном месте, уже всё оплачено и там не хватает лишь самого Генри… а он тут, вынужден бороться за собственную жизнь. Гадство! В высшей мере Гадство!
– Пусти меня… прошу… хотя бы немного…
– Как можно пустить в себя демона немного? Ты как себе это представляешь?
– Позволь мне попасть в твоё сердце, просто позволь и… я дам тебе свои силы… я награжу тебя…
– Скорее откупишься, но что именно ты мне предлагаешь?
– Демону нельзя говорить о своей силе, иначе эта самая сила станет слабее.
– Похоже на пустой трёп, только бы не рассказывать правду…
– Да не вру я! Прошу… мне очень надо укрыться… меня убьют, если поймают, а сейчас я бессилен, пока не обрёл сосуд. Ну же, помоги мне… и я буду тебе обязан.
Генри прикинул в уме все варианты. На самом деле вариантов у него особо-то и не было. Если сейчас он не впустит в себя демона, то отец наверняка повторит ритуал. Грустно всё это получается, несправедливо. Почему дети монархов должны нести всю ответственность за государство и народ? Родись Генри девочкой, то его бы не раздумывая отдали в жёны какому-нибудь богатому и влиятельном дворянину, или монарху другого государства, и плевать на чувства самого Генри, он должен нести на себе эту непосильную ношу. Конечно хорошо, что он не родился девчонкой, у парня в этом мире больше прав, к девочкам никто не прислушивается, они что-то вроде домашних животных или прислуги, даже если ты принцесса, то единственная твоя роль – это греть постель мужу, да рожать наследников.
Однако, разница не велика. Генри родился парнем, но также вынужден нести на себе ответственность за народ и королевство. Честно говоря, парень совсем не понимал, как именно ужасный демон спасёт королевство от многочисленных проблем, что на него навалились. Ужасный демон скорее пожрёт народ и поселится в их же замке, притягивая из своего мира других демонов, постепенно распространяя заразу по всему королевству, а затем и дальше. Так уже было раньше, не даром древние скрижали велено было уничтожить, но разве его отец, сам король Август Четвёртый, именуемый Мудрым, а в народе называемый тупым… разве королю кто-то указ? Отец схватился за этот шанс, как за единственный, ведь больше он просто не мог ничего придумать. С каждым днём его власть слабела всё сильнее, и только в собственном замке, охраняемом армией стражи, он чувствовал себя королём… однако отца это не устраивало, и он очень хотел вернуть власть над королевством, за тем и нужен был демон.
Однако, похоже на призыв откликнулся совсем не тот, кого ждал Август Четвёртый. Насколько мог судить Генри, демон был не очень силён, раз он даже не смог захватить контроль над телом самого Генри.
Может по этой причине, а может за неимением других вариантов, Генри всё же решился впустить демона в своё сердце, и как только это произошло, письмена, вырезанные на теле Генри, засияли синим огнём и ритуал был завершён. Древняя песнь затихла. И дворяне, исполнявшие ритуал, стали медленно приходить в себя.
Август четвёртый, король Фриласа, стоял в стороне, смотрел на своего сына… вернее уже на демона, и улыбался. Похоже вскоре все проблемы будут решены, и он вновь станет полноправным королём Фриласа.
Однако…
Когда в Генри вселялся демон, он почувствовал сразу несколько вещей: во-первых – он словно стал цельным, словно всю жизнь чего-то не хватало в его сердце и вот эта часть появилась и заполнила собой пустоту; во-вторых – он ощутил невероятное жжение по всему своему телу, он бы завопил на весь зал, будь у него возможность завопить, но парализующее зелье такой возможности не давало; в-третьих – Генри вновь услышал знакомый голос демона, но звучал он уже громче и ближе, от этого голоса словно прохладный ручеёк растекался по телу Генри, это было приятно, и голос этот произнёс:
– Хлопни в ладоши, человечишка… нам пора отсюда тикать!
– Но я не могу, я же скован зельем!
– А ТЫ ПОПРОБУЙ, ГЛУПЕЦ!
И Генри попробовал, его руки словно были из камня, они никак не хотели отрываться от земли, однако оторвались, и Генри в самом деле удалось тихонечко хлопнуть, к удивлению, собравшихся вокруг дворян, и к ещё большему удивлению отца Генри – короля Августа Четвёртого.
После хлопка, Генри объяло синее пламя и…
Он исчез. Но только для тех, кто был в том каменной зале. Для самого же Генри мир мигнул синим пламенем, и вот он уже в знакомых стенах, где рядом с его распростёртым на полу телом стоит кровать, и красивая загорелая ножка свисает с края этой кровати, и большим пальчиком тычет в голову Генри.