География растений
Шрифт:
периода времени своих перемещений. Животные, мало подвижные
в раннем детстве, покидают свою родину лишь достигши взрослого
состояния, растения же, прикрепленные к земле с самого начала
своего развития, начинают свои переселения как бы в яйце, в виде семени,,
приспособленном для передвижений в воздухе и воде, благодаря
наличию летучек, крылаток
катенулы маршанциевых)31. Осенние ветры, морские течения и птицы
способствуют этим странствованиям, но их влияние, как бы оно ни
было велико, теряется перед тем, которое оказывает человек на
распространение по земле растений.
Когда номады, вследствие ли все увеличивающейся своей
численности, будучи прижатыми к морскому побережью или
вынужденные какими-либо другими непреодолимыми естественными
препятствиями, прекращают, наконец, свою кочевую жизнь, они
начинают тотчас же собирать вокруг себя годных в качестве пищи или
для одежды полезных животных и растений. Это и есть первые
зачатки земледелия. Медленен этот переход от охотничьей жизни
к земледелию у северных народов, значительно скорее он протекает
у народов тропических стран. В богатых лесами речных областях,,
между Ориноко и Мараньоном32, роскошное развитие растительности
создает препятствие дикарю для существования исключительно
одной охотой. Глубина и быстрота речных течений, наводнения,
кровожадность крокодилов и змей(боа) делают рыбную ловлю
настолько же трудной, как и бесплодной. Природа заставляет здесь человека
заниматься земледелием; нужда вызывает необходимость окружать>
свою хижину несколькими пизанговыми33 деревьями, Carica
papaya34, ятрофой и питательным арумом. Это возделанное поле,
если можно так назвать соединение немногих растений, заменяет
индейцу в течение многих месяцев то, в чем отказывают ему охотау
рыбная ловля и дикорастущие плодовые деревья леса.
Так видоизменяют климат и почва образ жизни и нравы дикаря
в гораздо большей степени, чем его происхождение. Это они
определяют
обитателями древне-греческих дубовых лесов, между последними
и охотничьими номадами Миссисипи.
Некоторые растения, являющиеся объектом садоводства и
полеводства, сопровождали кочующего человека с отдаленнейших
времени с одной территории на другую. Так, в Европе виноградная лоза
следовала за греками, пшеница—за римлянами, хлопчатник—за
арабами. В Америке тультеки, вторгшись из неизвестных северных
стран через реку Гилу, распространили маис в Мексике и в южных
местностях. Картофель и квиноа35 можно найти повсюду, где прошли
горные жители древней Кундинамарки*.
Перемещения этих пищевых растений несомненно, но их первая
и исходная родина представляет собою для нас такую же загадочную
проблему, как и родина различных человеческих рас, которые мы
в отдаленнейшие эпохи, к которым исходят народные сказания,
находим уже распространенными по всему земному шару.
К югу и востоку от Каспийского моря, по берегам Оксуса36
и в долинах Курдистана, горы которого покрыты вечным снегом,
находят целые заросли лимонных, гранатовых, грушевых и вишневых
деревьев. Все плодовые растения, украшающие раши сады, кажутся
там дикорастущими. Я говорю кажутся, так как неизвестно, есть ли
это их исходная родина, или же они там, благодаря древности
в этих местах человеческой культуры, а также и садоводства,
сначала возделывались, а затем уже одичали.
Но история, во всяком случае, учит нас, что именно с этих
плодородных равнин, лежащих между Ефратом и Индусом37, между
Каспийским морем и Персидским заливом, Европа получила самые
ценные свои растительные продукты.
Персия дала нам орехи и персики, Армения—абрикосы, Малая
Азия—черешню и каштан, Сирия—инжир, гранат, масличное и
шелковичное деревья.