Георг — Синяя Птица (с иллюстрац.)
Шрифт:
Остались позади прерии. Горы и долины покрывали необозримые величественные леса из белого дуба, сикоморы, бука и вяза. Они пестрели ярким осенним убором увядающей листвы дикого винограда. По склонам крутых оврагов, мимо журчащих ручьев, с их каменистым дном и ледяной водой, извивались еле заметные тропинки, по которым, видимо, редко ступала нога человека.
На восток пронеслась, шумя крыльями, стая перелетных голубей; с вершин самых высоких деревьев не видно было ни единого дымка. Казалось, здесь мир жил в той простоте первых дней творения, в какой его создал Великий Дух Ованийо.
Левый берег Соленого ручья обрывался скалистым склоном, покрытым темными елями. На правом берегу ковер трав постепенно сливался с подлеском, сменявшимся зарослями белого дуба. На этом лугу развьючили лошадей, разбили легкие палатки из шкур и забили колья для варочных котлов.
Сочные травы были хорошим кормом для лошадей, а на валежнике можно было, казалось, вскипятить воду всех морей мира. Дичь лезла прямо под ноги охотникам. Медведи и лоси сновали в зарослях. На лесной опушке показывались олени, и чуть ли не на каждом дереве были видны следы когтей енота.
Потекли дни медлительной и спокойной работы. Непрерывно, трепещущим флагом, поднимался в осеннее небо долины дым от костров, над которыми вываривалась соль. Мужчины грелись на скудном осеннем солнце, покуривая неизменные трубки. Дети охотились за жуками, а женщины выбирали из котлов желтоватые зерна соли. Шли дни заката уходящего лета.
Синяя Птица иногда вздрагивал, — в нем росло беспокойство. Опять возникли мысли о побеге. Может быть, они были вызваны рассказами Малого Медведя? Мальчик сам себя не понимал. Он не вполне еще освоился с новым миром, и тени прошлого все еще напоминали о себе.
Синяя Птица был недоволен собой, он стал раздражительным и угрюмым. Дикий Козленок находил его просто невыносимым, особенно после того, как однажды Синяя Птица, разочарованный, слез с дерева и сказал «Отсюда ничего не видно!» С тех пор лазанье по деревьям не доставляло Синей Птице прежних радостей.
Конечно, ничего и не могло быть видно с вершины даже самого высокого дерева из этой, глубоко погруженной в горы долины. Вот если бы подняться на вершину сосны там, на высоком склоне! И каждое утро Синяя Птица хотел забраться туда, но дни проходили.
Однажды утром с Синей Птицей случилось несчастье: он потерял наконечник стрелы. Искусно сделанный наконечник был подарком дяди Хмурый День. До полудня мальчик вместе с Малией проискал его на опушке леса, среди поваленных деревьев и трав, но наконечник точно в воду канул.
Раздражение, нараставшее в течение нескольких дней, вылилось наружу:
— Такой прекрасной стрелы не было ни у кого в поселке! — с горечью сказал он сестре, точно она была виновата. Даже Шнапп, принимавший горячее участие в поисках, получил пинок.
Наконец к мальчику подошла мать.
— Ты нашел наконечник?
В нем неожиданно поднялась непонятная злоба.
— Конечно, нет! Это все из-за нашего дурацкого солеварения!
Большие глаза матери затуманились. Не сказав ни слова, она пошла к котлам. Мальчик сам испугался своей глупой вспышки и хотел уже бежать просить прощения, но нечто необычное привлекло его внимание.
Прямо у противоположного края скалистого обрыва, из-под елей блеснула целая линия красноватых точек. Они разрослись в тонкие языки пламени, обрушившиеся на мирную долину частоколом огненных мечей. Звуки беспорядочных выстрелов из ружей отразились эхом от опушки леса, еще раз повторились среди утесов и ошеломили притихших у костров, пораженных ужасом людей.
Эхо, прежде чем исчезнуть за вершинами деревьев, пронеслось по долине.
Предсмертные крики смешивались с трескотней выстрелов. Густое белое облако поднялось над одним из котлов, опрокинутых в костер. Как траурное знамя на невидимой мачте, как сигнал бедствия, поднялся в равнодушную высь столб белого пара.
Мать упала; она лежала на боку лицом к опушке леса. Красное пятно окрасило ее блузу, расплываясь все больше и больше. И едва затихли выстрелы, — исчезло оцепенение. Брат и сестра, почувствовав, что они могут двигаться, бросились к упавшей матери.
— Бегите, укрывайтесь в лесу! — с трудом крикнула Лучистое Полуденное Солнце.
Синяя Птица выпрямился, но в это время удар в ногу и острая боль прижали его к земле. Новые выстрелы заглушили крик женщин и детей. Мальчик видел, как Дикий Козленок потащил мать к лесу. Малия схватила его и тоже потащила, но он вырвался. Перед его глазами была опушка темного елового леса. Там среди скал двигались, карабкались, прыгали, спускались, соскальзывали фигуры, одетые в мундиры, бобровые шапки, длинные гамаши. Бесконечные приглушенные выстрелы! Мальчик задрожал. Это были белые — пограничники!
С дикими криками эти люди бросились к ручью, карабкаясь на противоположный берег, щелкали курками и вытаскивали из-под полы свои длинные ножи.
Мальчик начал различать отдельные слова:
— Смерть индейским собакам! Смерть индейским собакам!
Вся долина завертелась в его глазах. Ели на вершине склона, луг и лес-все это казалось гигантским колесом, в центре которого он увидел тетку Красные Глаза. На ее руках лежала маленькая Снежная Птичка, удивленно смотрящая на изменившийся мир. Синяя Птица еще видел, как прежде чем снова раздались выстрелы, тетка умоляюще протянула руки, прикрывая своим телом ребенка. Тут Малия снова подхватила брата, и он перестал видеть происходящее.
Бегство Трудное бегство Они прятались в кустах до тех пор, пока все не утихло. Охотники за скальпами, бандиты, убивающие всех, у кого была красная кожа, ушли прочь.
И некому было их преследовать Трое мужчин были убиты, остальные ранены. Мать страдала от тяжелого ранения в плечо и не могла двигать левой рукой. У Синей Птицы пуля пробила мышцу голени, не задев кость. Молча и поспешно собирались в путь. Ни малейший звук не выдавал присутствия человека. Мертвые тела воинов и Снежную Птичку завернули в кору вяза и опустили в вырытые наспех могилы, туда же уложили их мокасины, деревянные гребни, миски для еды и ложки. Холмики заложили от волков камнями.