Геральт (сборник)
Шрифт:
Существо тоненько заскулило.
– Порядок, Геральт, – сказал Лютик. – Связал. Пошли в эркер. А вы, хозяин, чего стоите? Я же заказывал пиво. А уж если я заказываю пиво, то его должно подавать до тех пор, пока я не крикну: «Воды!»
Геральт подтолкнул связанное существо к эркеру и грубо усадил у столба. Даинти Бибервельт тоже уселся, глянул с неприязнью.
– Это ж жуть, как оно выглядит, – сказал он. – Ну прямо куча прокисшего теста. Глянь на его нос, Лютик, вот-вот отвалится, собачья мать. А уши – как у моей тещи перед самыми похоронами. Бррр!
– Минуточку, – буркнул Лютик. – Ты – Бибервельт? Ну да, несомненно. Но то,
– Мимик.
– Сам ты мимик, – гортанно проговорило существо, болтая носом. – Никакой я не мимик, а допплер, и зовут меня Тельико Луннгревинк Леторт. Сокращенно Пенсток. Друзья называют меня Дуду.
– Я те щас покажу Дуду, сукин сын! – рявкнул Даинти, замахиваясь на него кулаком. – Где мои кони? Ворюга!
– Милсдари, – напомнил трактирщик, входя с кувшином и охапкой кружек. – Вы обещали, что будет спокойно.
– Ох, пиво, – вздохнул низушек. – Ну и жажда, черт побери. И голод!
– Я бы тоже выпил, – невнятно сообщил Тельико Луннгревинк Леторт.
Никто не обратил внимания.
– Что это такое? – спросил трактирщик, поглядывая на существо, которое при виде пива высунуло из-за отвисших тестообразных губ длиннющий язычище. – Что это за штука, господа?
– Мимик, – повторил Геральт, не обращая внимания на гримасы уродца. – Впрочем, у него много названий. Подвойняк, векслинг, бедняр. Или допплер, как он сам себя окрестил.
– Векслинг? – выкрикнул трактирщик. – Здесь, в Новиграде? В моем заведении? А ну быстро, надыть вызвать стражу. И богослужителей.
– Потише! Потише! – кашлянул Даинти Бибервельт, спешно подъедая похлебку Лютика из чудом уцелевшей тарелки. – Еще успеется. Но потом. Этот стервец обокрал меня, я не намерен отдавать его здешним властям, пока не получу свою собственность. Знаем мы вас, новиградцев, и ваших судей тоже. Вернут, может, одну десятую, не больше.
– Смилуйтесь, – душераздирающе завопил допплер. – Не выдавайте меня людям! Вы знаете, что они творят с нами?
– Именно что знаем, – кивнул трактирщик. – Над пойманным допплером богослужители читают экзорцизмы. А потом связывают, облепляют толстым слоем глины с опилками и обжигают до тех пор, пока глина не превратится в кирпич. По крайней мере так делали раньше, когда эти чудища попадались чаще.
– Варварский обычай, воистину человеческий, – поморщился Даинти, отодвигая пустую уже тарелку. – Впрочем, возможно, это и справедливое наказание за бандитизм и воровство. Ну, давай говори, подлец, где мои кони? А ну быстренько, а то протяну твою носяру между ног и засуну в задницу! Где мои кони, спрашиваю?
– Про… продал, – простонал Тельико Луннгревинк Леторт, а отвисшие уши вдруг собрались у него в шарики, напоминающие миниатюрные кочанчики брюссельской капусты.
– Продал? Вы слышали? – вскипел низушек. – Он продал моих лошадок!
– Ясное дело, – сказал Лютик. – У него было время. Он здесь уже три дня. Я три дня вижу тебя… то есть его… Черт побери, значит ли это, что…
– Конечно, значит! – зарычал купец, топая покрытыми шерстью ногами. – Он обокрал меня в пути, в дне пути от города! Приехал вроде бы как это я, понимаете? И продал моих лошадей! Я его убью! Удушу своими руками!
– Расскажите, как это случилось, господин Бибервельт.
– Геральт из Ривии, если не ошибаюсь? Ведьмак?
Геральт утвердительно
– Все складывается как нельзя лучше, – сказал низушек. – Я – Даинти Бибервельт из Почечуева Лога, фермер, коновод и купец. Называй меня просто Дан, Геральт.
– Рассказывай, Дан.
– Ну так вот. Мы с конюхами вели лошадей на рынок в Чертов Брод на продажу. В одном дне пути от города выпал нам последний постой. Мы заночевали, предварительно управившись с бочонком водочки на жженом сахаре. Посреди ночи я просыпаюсь, чую, пузырь чуть не разрывается, ну, слезаю с возу, дай, думаю, при оказии кину взгляд, как там коняшки на лугу. Выхожу, туман хоть глаз коли, вдруг вижу, идет кто-то. Кто тут? – спрашиваю. Он ни гугу. Подхожу ближе и вижу… себя самого. Словно в зеркале. Думаю, не надо было водку хлебать, отраву проклятую. А этот вон… потому как это был именно он, как даст мне в лоб! Увидел я звезды и накрылся ногами. Утром просыпаюсь в каком-то идиотском кустарнике, на голове – шишка с огурец, кругом – ни души, от нашего обоза тоже ни следа. Бродил я целый день, пока наконец-то тракт отыскал, два дня брел, корешки жевал да сырые грибы. А он… эта засранная Дудулина, или как там его, заместо меня поехал в Новиград и загнал моих лошадей! Я ему сейчас… А своих конюхов высеку, по сто плетей каждому по голому заду, слепым жопам! Чтобы собственного хозяина не узнать, чтобы дать себя так охмурить! Дурни, капустные лбы, морды протокольные…
– Не обижайся на них, Дан, – сказал Геральт. – Мимик копирует с такой точностью, что его невозможно отличить от оригинала или от жертвы, которую он себе высмотрел. Ты что, никогда не слышал о мимиках?
– Слышать-то слышал. Да думал – выдумки.
– Не выдумки, как видишь. Допплеру достаточно внимательно присмотреться к жертве, чтобы мгновенно и безошибочно воспроизвести нужную структуру материи. Заметь, это не иллюзия, а абсолютно полное изменение. До мельчайших деталей. Каким образом мимики это делают, неизвестно. Чародеи предполагают, что тут действует та же составляющая крови, что и при ликантропии, но я думаю, это что-то совершенно иное либо же в тысячи раз более сильное. В конце концов, у оборотней всего две, самое большее – три ипостаси, а допплер может превращаться во что угодно, лишь бы более-менее точно совпадала масса тела.
– Масса тела?
– Ну, в мастодонта, например, он не превратится. И в мышь тоже.
– Понимаю. А цепь, которой ты его связал, зачем?
– Серебро. Для ликантропа убийственно, у мимика, как видишь, только сдерживает трансформацию. Вот он сидит тут в присущем ему виде.
Допплер разлепил склеившиеся губы и зыркнул на ведьмака злыми мутными глазами, радужницы которых уже потеряли свойственный низушкам ореховый цвет и стали желтыми.
– И хорошо, что сидит, сукин сын, – буркнул Даинти. – Подумать только, он даже остановился здесь, в «Наконечнике Пики», где обычно останавливаюсь и я! Ему уже мнится, будто он – это я!
– Даинти, – покрутил головой Лютик. – Он и был тобой. Я встречаюсь с ним уже третьи сутки. Он выглядел как ты и говорил как ты. Он даже мыслил как ты. А когда дело дошло до выпивона, то он и скупым оказался, как ты! А может, и еще скупее.
– Последнее меня не волнует, – сказал низушек. – Так что, может, верну хотя бы часть своих денег. Мне противно к нему прикасаться. Возьми у него мешок, Лютик, проверь, что там. Должно быть немало, если этот конокрад действительно продал моих лошадок.