Герцог и служанка
Шрифт:
— Я была права. — Кейт осторожно держала портрет на ладони и улыбалась. — Она очень похожа на тебя.
Софи тоже так говорила. Гаррет не сумел ответить — в горле встал ком.
— А сколько ей лет? На вид она ровесница моего брата.
— Скоро будет восемь. Портрету уже немало времени.
— Тогда она чуть старше Реджи. Прелестная. — Кейт вернула ему портрет. — Спасибо, что показал.
Гаррет пожал плечами.
— Ты ее очень любишь?
— Она моя дочь.
Она коснулась пальцем уродливого
— Что случилось?
— Война.
— Когда?
— Восемь лет назад. При Ватерлоо.
— Ах… — Ее глаза наполнились сочувствием. — Двое моих братьев сражались при Ватерлоо. Мы считали, что они оба погибли, но один из них, в конце концов, вернулся домой.
— Я — один из немногих счастливчиков, — тихо сказал Гаррет. — Он не стал уточнять, что ему понадобилось восемь лет, чтобы вернуться домой в Англию, а по возвращении он обнаружил, что Софи уже вышла замуж за Тристана, его двоюродного брата и наследника. Он пытался отвоевать ее обратно — и потерпел поражение.
— Больно было? — спросила Кейт.
— Да.
Потом он понял, что она имеет в виду шрам у него на лбу.
— Были и другие раны, гораздо болезненнее. Просто эта — на самом видном месте.
— Мне очень жаль, что ты был ранен. Хотя таким ты мне нравишься еще больше. И еще те чувства, которые ты испытываешь к своей семье… Ты прошел через такие испытания — и остался таким благородным и честным. Я никогда не встречала такого человека, как ты.
— Кейт…
— Ты слишком много думаешь. — Она подалась вперед, и голос ее сделался хриплым. Взгляд темных глаз воспламенил его.
Гаррет заставил себя дышать. Он просто не мог отнять у нее девственность.
— Я не могу… коснуться тебя. Я очень этого хочу, но я не стану давать тебе обещаний, которые не сумею сдержать. Я рискую причинить тебе боль, а этого я не хочу.
— Я тебе уже говорила, что для меня это не имеет значения.
— А должно бы. Я ведь могу сделать тебе больно… не только физически. Я не воспользуюсь тобой, чтобы потом бросить выживать одну.
Она снова взялась за свой бокал.
— Одна ночь с тобой стоит ста тысяч ночей с кем-либо другим.
Как же она заблуждается!
— Это не так, — ответил Гаррет таким тоном, что любой слабонервный человек сбежал бы в ужасе. Кейт не сбежала.
— Мне двадцать два. Другой такой возможности у меня, вероятно, уже не будет. — Она говорила тихо, глядя в бокал с вином, как будто там плавало нечто удивительное.
— Ты красивая девушка, и у тебя будет еще множество возможностей, — убежденно ответил Гаррет. — Возможностей гораздо лучше, чем те, что могу предложить тебе я. Возможностей с мужчинами, которые смогут дать тебе гораздо больше, чем я.
Однако сама мысль о том, чтобы какой-то другой мужчина что-то там ей давал, разожгла в нем гнев.
— Я не красивая.
Гаррет удивленно взглянул на Кейт: ну как она может говорить такие вещи? А потом вспомнил свое первое впечатление, до того как разглядел ее получше. Но конечно же, он не единственный человек на свете, которого поразило открытие ее красоты.
Он прерывисто вздохнул:
— Ты говоришь так, словно ни один мужчина прежде не проявлял к тебе интереса.
— Ни один мужчина вроде тебя. Который был бы интересен мне так, как ты.
Он взял ее за руку и поцеловал нежную ладонь, потом запястье. Как же она восхитительна на вкус! Напоминает корицу в сахаре.
Он подался вперед и стал покрывать поцелуями ее руку до плеча. Жаль, что на пути ему встретился рукав шерстяного платья. Картины плотских наслаждений сменяли друг друга перед его внутренним взором. Вот он расстегивает ее платье, расшнуровывает корсаж, обнажая грудь, и, задрав ее юбки, овладевает ею прямо на одеяле под синеющим вечерним небом.
Гаррет добрался до выреза ее платья, отделанного кружевом, и поцеловал нежную кожу над ключицами.
Кейт кончиками пальцев коснулась его плеч, исследуя его сквозь рубашку, провела по шее и зарылась в волосы, чем доставила ему невероятное чувственное наслаждение.
— Гаррет. — Она откинула голову назад, предлагая шею для поцелуя.
Так доверчиво. Слишком доверчиво.
Он осторожно обвил рукой ее изящную лебединую шею и опробовал на вкус ее изысканную плоть. Очертил большими пальцами линию ее подбородка. Кейт вздохнула. Гаррет поцеловал ее там, где загрубевшие пальцы царапнули тонкую кожу.
— Я хочу тебя, Кейт, — прошептал он ей на ухо.
Она трепетала в его руках, невинная и жаждущая любви.
— Я… я тоже тебя хочу.
Его тело на ее мольбу отозвалось мучительно сладкой дрожью, его мужское естество затвердело, как сталь, но он стиснул зубы, чтобы обуздать первобытные инстинкты, которые грозили захлестнуть его с головой.
Поцелуи. Поцелуи, и ничего больше.
— Нет.
— Гаррет, пожалуйста. — Ее тело дрожало, как скрипичная струна.
— Завтра я уезжаю.
Кейт прижалась губами к линии роста его волос.
— Я знаю. Но у нас вся ночь впереди. Наша ночь.
— Нет, — снова прошептал Гаррет.
— Верь мне, пожалуйста, верь. Я все понимаю и принимаю условия. Пожалуйста, сделай мне этот подарок, прежде чем мы расстанемся навсегда.
В ее голосе слышалось отчаяние, подступившие к горлу слезы, и внутри Гаррета как будто что-то щелкнуло и ожило.
Есть вещи, которыми он не станет рисковать, и он не обесчестит ее окончательно, как бы она ни умоляла его и как бы сильно его собственная натура ни требовала немедленного удовлетворения.