Герцогиня Пять Мешков
Шрифт:
– А как же в пропасть? – изумились крестьяне, переглядываясь.
– В замок! Живо! - рявкнул Бертран, искоса глядя на вытянутые лица.
«Это же просто поле! Не замок и ладно!», - пыталась утешить герцога внезапно посетившая мысль. «А ведь мог быть замок! Да!».
– Иди сюда! – прорычал герцог, беря несчастную Пять Мешков на руки. Он был сильным. Нет, он не плакал. Но очень хотелось!
Ее скула вздулась от ссадины, обожжённые руки вцепились в рубашку герцога, оставляя на ней черные следы.
На мгновенье Бертран опустил взгляд,
Приземлившись на балкон своей комнаты, он долго думал, куда деть новоявленную супругу. Кровать показалась ему слишком чистой.
«Может, положить ее на коврик возле камина?», - поскреблось чистоплюйство в мрачную душу Бертрана.
Он положил ее на пушистый ковер, видя, что она потеряла сознание. Крепко ей досталось!
На герцога смотрели головы троллей и предки в золотых рамах.
«Ха!», - злорадно смотрели дохлые тролли, застывшие с гримасами ужаса, словно горгульи. – «Отлились герцогу наши каменные слезки! Так тебе и надо! Есть в этом мире справедливость!».
Бертран перевел взгляд на портреты предков. Некоторые из них сверкали доспехами, обнажая мечи за Корнагард. Великие военачальники, отбивавшие замок, великие завоеватели, грабящие соседей. Все, как один великие рыцари, обычно смотрели на Бертрана со снисхождением: «А чего добился ты? В твоем возрасте я уже умер, утащив за собой полсотни врагов, чтобы на том свете было не скучно!».
«Я в одиночку отбил замок! А потом отбил почки тому, кто на него посягнул!», - обычно грозно смотрел его отец.
«Когда-то эти горы кишели драконами! Я своими руками завалил десять! А одиннадцатого доконал несварением! «, - смотрел с высока его дед.
Когда ты сын, внук и правнук, неважно сколько раз «пра», великих героев, то историю семьи уже трудно чем-то удивить. Войны, как назло закончились, и наступило время дипломатии. Запуганные предками соседи боялись даже чихать в сторону герцогских владений. Поэтому по семейной привычке отворачивались для чиха в противоположную сторону. Последний дракон выглядел так, словно вот-вот сдохнет сам и убедительно просит не мешать ему в этом ответственном деле. Казна закрывалась с ноги, а дверь приходилось подпирать, чтобы не лопнула.
И вот так всегда!
Бертран взглянул на портреты, как вдруг с удивлением заметил, что лица изменились. Да, это были магические портреты, которые хранили отпечаток личности тех, кого нарисовали.
«Мужик!», - постановил отец. «Однозначно!», - согласился прадед. «Да что такое побежденные драконы по сравнению с тем, что лежит у тебя на коврике!», - одобрительно посмотрел дед.
И Бертран удивленно вскинул бровь, а потом опустил глаза на лежащую возле его черных сапог неподвижную девушку.
«Да мне проще бы дракона… того, ну ты понял!», - добавил дед. «Да мне проще всех соседей… того, ну ты понял!», - прибавил отец.
«Она хоть живая?», - герцог заглянул ей в лицо. Но она как лежала, так и лежала на ковре.
«Ты ее того, в чувство приведи! Только
«Нежно, значит, да?», - вздохнул Бетран и осторожно носком сапога пошевелил ее.
Глава девятнадцатая
Пять Мешков не пошевелилась. «Неужели я уже овдовел?», - пронеслась мысль в голове герцога, а он смотрел на жену.
Герцог был целителем от природы и хорошо умел лечить женское одиночество, но здесь он пока решил не торопиться с диагнозом. На этом его глубокие познания в области целительства заканчивались.
– Очнись! – приказал герцог, стоя над ней. Но это не помогло. – Я приказываю!
Странно. Раньше это помогало!
Обычно этот герцогский тон способен был тут же срастить кости, вылечить любую хворь и придать бодрость и ускорение даже умирающим. Но тут медицина была бессильна.
– Трусишь? Да? – посмотрели на Бертрана портреты. Герцог плотно сжал губы.
На мгновенье он представил горящий замок, обрушающиеся башни, слуг, которые в панике разбегаются, дракона, который сидит на скале и смотрит с вершины горы с сочувствием и пониманием.
«Если что уйду жить к дракону!», - решил для себя герцог. – «Первые два столетия нам будет, о чем поговорить!».
– Вставай! – горделиво произнес герцог, видя, как едва заметно зашевелилась Пять Мешков. Он стоял над ней, глядя на нее задумчивым взглядом. Такое страшное чудовище, способное стереть с лица земли и замок, и горы и все к чему притронется, сейчас было обычной хрупкой и беззащитной девушкой.
– Эй, очнись, - уже мягче произнес герцог, глядя с сомнениями на ее лицо.
– Еще мягче!!! – потребовали портреты.
– Очнись, - выдавил из себя герцог, чувствуя, как внутри него все глубоко противиться нежности и ласке. – Пожалуйста.
– Она сдохла! – как бы объявил герцог, но кольцо на ее пальце сверкнуло. То ли это был луч света, падающий из открытого окна. То ли какая-то древняя магия.
- Эй, - шепнул герцог, сам от себя такого не ожидая.
Он как-то неловко провел рукой по ее волосам и заглянул в лицо. На ее скуле вздулся синяк и один глаз почти заплыл, ресницы дрогнули. Чувство жалости внезапно охватило герцога, но он взял себя в руки.
– Ты чудовище, - постановили портреты, переглянувшись. За сотни лет герцог уже умел читать все, что ему хотят сказать.
– А чудовища должны держаться вместе, - ехидно улыбнулся красавец- прадед.
Только герцог подумал, что он женился так же стремительно, как и овдовел, как вдруг внезапно она зашевелилась.
Пять Мешков открыла один глаз, не понимая, где она и как она тут очутилась. Один глаз у нее заплыл, оставив лишь щелочку, зато второй смотрел слегка удивленно.
– Дракон, подвинься, - мысленно вздохнул герцог, видя как, она неуклюже встает, роняя с каминной полки вазу и почему-то обнимает себя двумя руками, растирая предплечья.