Германия. Противостояние сквозь века
Шрифт:
В январе 1742 г. главнокомандующим русской экспедиционной армией был назначен генерал-фельдцейхмейстер князь В. А. Репнин.
15 марта 1748 г. 37-тысячная армия Репнина выступила в поход. В германские порты на Балтике прибыли 60 русских галер для поддержки войск с моря и их снабжения. Войска должны были войти в район Рейна – Мозеля.
В июле русская армия вступила во Франконию. Людовик XV вновь не пожелал драться с русскими, и в апреле 1748 г. в Ахене (Аахене) открылся международный конгресс, результатом которого стало подписание 18 октября 1748 г. Ахенского мира. По его условиям был подтвержден Дрезденский мир 1745 года, то есть передача Силезии Пруссии. Три итальянских герцогства – Парму, Пьяченду и Гуастелу (Гвасталу) – Австрия передала испанскому инфанту Филиппу, а часть Миланского герцогства – Сардинии.
Ну а Россия? Россия получила дырку от бублика, конечно, если не считать удовлетворенных
Глава 8. Глупая бабья война
Фавориты и министры, правившие Россией от имени императрицы Елизаветы Петровны, по-прежнему втягивали страну в чуждый ей конфликт на территории Германии.
Позже царские и советские историки придумают «обоснования» для этой глупой войны, суть которых сводится к тому, что «Россия вступила в эту войну с целью устранить опасность установления прусской гегемонии в Центральной Европе. Прусская агрессия угрожала не только Австрии, но также Саксонии и России» [42] . Увы, толковых объяснений этому не приводит ни Л. Г. Бескровный, ни иные историки.
42
Бескровный Л. Г. Русская армия и флот в XVIII веке. М.: Воениздат, 1958. С. 264.
На самом деле перед Россией стояли две жизненно необходимые задачи. Во-первых, требовалось ликвидировать огромную Дикую Степь и устранить татарскую угрозу центральной России, а затем получить выход в Средиземное море, а во-вторых, освободить Правобережную часть Малой России и Белую Русь от гнета польских панов. Причем, последнюю задачу нужно было решать срочно – магнаты Речи Посполитой проводили жесткую полонизацию населения и искоренение православной церкви. Еще при Петре Великом Правобережье могло само упасть к ногам царя, но русские власти не только не поддержали борьбы казачества с панами, но и всеми силами сдерживали ее.
Наконец, у России были и второстепенные задачи – освоение берегов Тихого океана и укрощение среднеазиатских кочевников.
Участие же в германских войнах ничего не давало России, а лишь отрывало ее ресурсы от решения национальных задач.
Почему же тянуло в Европу всяких там бестужевых-рюминых, воронцовых, шуваловых и др.? Во-первых, огромные взятки, регулярно выдаваемые послами Англии, Франции и Австрии. Ну а во-вторых, европейские дела для них были придворной политической игрой, в ходе которой можно свалить конкурента и получить от императрицы новый чин и новые поместья.
Кстати, об императрице. Елизавета унаследовала от отца лишь страсть к Бахусу и Венере. Умственные же способности она унаследовала от матери-чухонки.
В Елизавете Петровне непостижимым образом сочетались набожность, строгое соблюдение всех церковных постов и обрядов, частые поездки на богомолье со страстью к балам, маскарадам, охотам, катанию с гор летом на роликовых тележках, а зимой – на санях.
Но главным в ее жизни были фавориты. На мой взгляд, лучше всех ее время охарактеризовал поэт России Максимилиан Волошин:
Петр написал коснеющей рукой:«Отдайте всё…» Судьба же дописала:«…распутным бабам с хахалями их».Елисавета с хохотом, без гневаРазвязному курьеру говорит:«Не лапай, дуралей, не про тебя-деПечь топится». А печи в те порыТопились часто, истово и жаркоУ цесаревен и императриц.Российский двор стирает все различьяБлуднища, дворца и кабака.Царицы коронуются на царствоПо похоти гвардейских жеребцов.Пять женщин распухают телесамиНа целый век в длину и ширину.Россия задыхается под грудойРаспаренных грудей и животов.И вот царице начали нашептывать гадости про прусского короля Фридриха II. Честно говоря, и без наговоров он внушал неприязнь подобным дамам. Фридрих терпеть не мог женщин и попов, и их не допускали к нему во дворец, за исключением каких-либо особо важных церемоний. Король был энциклопедически образован, много писал – интересно, но очень едко.
У Фридриха не было ни малейшего желания ссориться с Россией, с которой у него не было ни спорных проблем, ни даже общей границы. В августе 1754 г. в Берлине проездом оказался Лейтрум – подполковник русской службы. Король пригласил его во дворец Сан-Суси и в конфиденциальной беседе попросил сообщить кому следует в Петербурге, что он, Фридрих, «к ее Особе [Елизавете. – А. Ш.] всегда имел совершенное почтение, каково подлежит высоким и преславным Ее добродетелям и качествам». Далее король заявил, что «не желает более как восстановления между двумя дворами доброго согласия и получения по-прежнему себе дружбы Ее Величества Императрицы… Повторял он мне высокопочитание свое к священной Ее Величества Особе и к удивлению достойным Ее высоким качествам, оказывая при том и собственное свое желание о восстановлении доброго согласия… Его Величество прибавил к тому еще сие, что завещание Петра Великого есть неоспоримые доказательства, что польза России велит быть в согласии с Пруссией; что для себя он ничего не требует… что он весьма б рад был, ежели б ему позволено было послать сюда втайне кого-нибудь, который бы мог изъявить его намерение…» [43] .
43
Черкасов П. П. Двуглавый орел и королевские лилии. Становление русско-французских отношений в XVIII веке. 1700–1775. М.: Наука, 1995. С. 56.
10 сентября 1754 г. Лейтрум подал запись разговора с Фридрихом, но не императрице, а вице-канцлеру М. И. Воронцову. Дошла ли записка до Елизаветы, неизвестно, скорей всего – нет. Зато ей со всех сторон нашептывали мол, прусский король о забавах Вашего величества отозвался так-то и так-то. Обидчивая Елизавета насмерть возненавидела Фридриха.
Объективности ради стоит отметить, что аналогичная картина происходила и в Версале. Австрийскому канцлеру Кауницу и его дипломатам удалось убедить маркизу де Помпадур, что безбожник Фридрих сочиняет о ней фривольные стишки и всячески издевается над ее поведением.
Кстати, тот же Кауниц высказался о России: «…так как политика этого государства истекает не из действительных его интересов, но зависит от индивидуального расположения отдельных лиц, то невозможно строить на ней продолжительную систему» [44] .
Итак, три милые дамы – Мария Терезия, мадам де Помпадур и Елизавета Петровна – страстно хотели воевать со зловредным Фридрихом.
Что же касается Англии, то ее короля Георга II гораздо более интересовало его наследственное владение в Германии – Ганновер, нежели сама «владычица морей». По приказу короля британские дипломаты дали взятку канцлеру Бестужеву-Рюмину, и тот 19 (30) сентября 1755 г. в Петербурге подписал так называемую субсидную конвенцию сроком на четыре года. По условиям этой конвенции Россия обязывалась в обмен на единовременную британскую субсидию в 500 тысяч фунтов стерлингов выставить 55-тысячный корпус и до 50 галер в случае нападения на Англию или ее союзников. Статья 5 распространяла обязательства России и на Ганновер. Конвенция предусматривала, что Англия должна выплачивать России по 100 тысяч фунтов стерлингов ежегодно на содержание русского корпуса на границе еще до начала военных действий – «диверсии». Но вот что интересно: из текста «субсидной конвенции» было неясно, против кого же она направлена.
44
Соловьев С. М. Сочинения. М.: Мысль, 1993. Кн. XII. С. 293.
О том, стоит ли какой-то Ганновер жизней нескольких десятков тысяч русских солдат, ни Бестужев-Рюмин, ни сама Елизавета и не думали. Тем временем «скоропостижный» Фридрих узнал о «субсидной конвенции» и предложил Георгу II гарантировать безопасность Ганновера всего за каких-то 20 тысяч фунтов стерлингов, а в обмен потребовал военную помощь Англии в случае вторжения «иностранной державы» в Германию. В итоге 16 января 1756 г. Англия и Пруссия заключили Вестлинстрескую конвенцию, фактически это был военный союз.