Геродот
Шрифт:
В поэме «Труды и дни» следующего великого греческого поэта Гесиода (рубеж VIII–VII веков), главного представителя «дидактического» эпоса, мы находим уже вполне разработанную схему исторического развития: концепцию последовательно нисходящих, ухудшающихся «поколений» или «веков», от золотого до железного. В глазах Гесиода история человечества — это почти непрерывный регресс, особенно в моральном плане.
В течение архаической эпохи на смену эпической поэзии пришла более личностная лирическая. Но и она нередко воплощала в своих лучших произведениях элементы исторической памяти. В стихах лириков — Архилоха, Тиртея, Мимнерма, Солона, Ксенофана, Симонида и других — мы находим упоминания об исторических событиях — как современных авторам или близких к ним по времени, так и теряющихся в дымке легенды.
Мощнейшее влияние на становление древнегреческого
Относительно недавно был найден папирусный свиток, на котором фрагментарно сохранилась поэма-элегия Симонида Кеосского о Платейской битве 479 года до н. э. — уникальный памятник поэтического историзма. Самый крупный из ее фрагментов описывает выступление спартанского войска во главе с его командующим Павсанием:
…Многоименная Муза, тебя призываю на помощь, Если любезна тебе смертного мужа мольба. Лад заведи сладкозвучный, чарующий, песни ты нашей, Чтоб вспоминали всегда подвиг отважных мужей, Ибо от Спарты родной, от Эллады ярмо отвратили Горького рабского дня — больше он нам не грозит. Да не забудется слава, что гордо подъемлется к небу, Доблесть могучих мужей смерти навек избежит! Вот уж, покинув теченье Еврота и пажити Спарты, В спутники взяли себе Зевса красавцев сынов, Дерзко коней укрощавших, и мощного духом Атрида Отчего града вожди, лучшие в бранных делах [53] . Вел же их сын благородный божественного Клеомброта [54] ; …имя Павсаний ему. Скоро достигли на Истме земли достославной Коринфа, Края, в котором царил Тантала отпрыск — Пелоп. Вот миновали Мегары, город древнего Ниса, Там и другие сошлись, кто проживает окрест. В знаменья божьи уверовав, вместе они поспешили В землю, любезную всем, милый сердцам Элевсин… ( Симонид. Фр. 11 West)53
Речь идет о том, что перед началом войн спартанцы заручались благосклонностью мифологических героев, почитавшихся в их городе: братьев Диоскуров Кастора и Полидевка, а также Менелая (Атрида).
54
Далее — лакуна размером в половину следующей строки.
Здесь мы в самом начале встречаем традиционное для поэзии обращение к Музе. Геродот и другие историки уже не открывали свои труды таким образом. Но, с другой стороны, Симонид, рассказывая о недавних событиях, современником которых он был, — конечно, с изрядной долей художественной декоративности, но в то же время и с немалым количеством ярких, реалистичных деталей, — выступает фактически непосредственным предшественником Геродота, который через несколько десятилетий напишет о том же. Поэма Симонида {73} стоит, так сказать, на самой последней ступени протоисторической мысли, уже на грани между ней и собственно историческим повествованием.
Другой культурный продукт той же эпохи, имеющий непосредственное отношение к зарождению историописания, — классическая аттическая трагедия. Позже ее сюжетное поле сузилось и стало включать только мифы. Но на раннем этапе существования этого жанра, в начале V века до н. э., авторы трагедий обращались не только к мифологическим, но подчас и к историческим сюжетам {74} , прежде всего, безусловно, из эпохи Греко-персидских войн — настолько они врезались в память эллинов.
Единственный — но зато блистательный — дошедший до нас образец «исторической трагедии» — драма великого Эсхила «Персы», в которой описана Саламинская битва: поэт был не только ее свидетелем, но и участником.
…Опрокинуты, Суда тонули; море сплошь покрылося Плывущей плотью, дерева обломками; Как пены накипь, трупы окаймили брег. Гребут, в нестройном бегстве, из последних сил, Персидских войск остатки уцелелые: Тунцов так острогою рыболовы бьют, Как их частями корабельных остовов, Стволами мачт и вёсел побивает враг. Стон по морю и дикий разносился крик, Доколе черным оком Ночь не глянула… …И бездну зол увидя, восстенал сам Ксеркс! Сидел он, озирая с высоты весь бой, На выспренней вершине, над пучиной вод. И ризы растерзал он, и завыл в тоске; Войскам пехотным тотчас повелел бежать, И сам неблаголепно в бегство ринулся. ( Эсхил. Персы. 418–428, 464–470)В «Персах» победа греков над «варварами» рисуется как торжество свободы и закона над рабством и своеволием. Отсюда лежит уже прямой путь к труду Геродота.
Это, так сказать, одна линия предшественников «Отца истории». А вот и другая, еще более важная. Ведь главным отличием геродотовского сочинения от творений поэтов — эпиков, лириков, драматургов — является то, что оно написано в прозе. Проза возникла в Греции намного позже поэзии, приблизительно в середине VI века до н. э., и ее появление имело огромное историко-культурное значение {75} .
Правда, о художественной прозе речь пока не идет. Литературные произведения с вымышленной фабулой, вымышленными героями — всё это еще далеко впереди. Рамки античной прозы довольно широки: к ней относят и философские трактаты, и труды ученых в разных дисциплинах, и речи ораторов… Скажем, мы ни за что не сочли бы образчиком прозы сочинение Евклида «Начала», почти целиком состоящее из геометрических теорем, аксиом, определений. А в античном понимании это, конечно, тоже проза.
Проза открывала новые возможности, но в то же время необходимость овладения ею порождала новые, ранее неизвестные трудности и проблемы. Вполне естественно, что выработанные в поэзии каноны еще достаточно долго оказывали влияние на многих авторов, писавших прозой, и к Геродоту это тоже напрямую относится. В любом случае, по сравнению с поэзией, имевшей в своих истоках религиозный характер, проза была уже явлением более «светским», десакрализованным. Перед нами — одно из важных проявлений нарастания в греческом обществе конца архаической эпохи рационализма, который отныне и навсегда стал основополагающим признаком античной культуры.
Но кто были первые греческие прозаики? Рождение прозы в эллинском мире шло бок о бок с другим важнейшим культурным процессом — формированием ионийской науки, происходившим в двух основных плоскостях: натурфилософии, имевшей дело с миром природных явлений, и истории, имевшей дело с миром человеческого общества. Первые историки были младшими современниками первых натурфилософов и во многом шли по их стопам. Характерный пример: философ Анаксимандр первым среди греков составил карту ойкумены, а историк Гекатей через несколько десятилетий ее усовершенствовал.
Интересно, что в античных источниках ранние философы и ранние историки никогда не смешиваются друг с другом. Не исключено, что они и сами сознавали различие сфер своих изысканий и не вторгались в «чужую» проблематику. Тем не менее вполне очевидно, что рождение натурфилософии и рождение историографии происходило в силу аналогичных причин как реального, так и ментального характера {76} .
Промежуточной фигурой, стоявшей на пути «от поэта к историку», был мифограф-генеалог, так сказать, «протоисторик». Насколько можно судить, самыми ранними греческими прозаиками были именно первые авторы этого жанра, писавшие в VI веке до н. э.: Ферекид Сиросский (не путать с упоминавшимся выше Ферекидом Афинским), Феаген Регийский, Эпименид Критский и др. Мы бы назвали их «протоисториками».