Герои и антигерои Отечества (Сборник)
Шрифт:
Он много перенес, но у него сложилась судьба. Он увидел воплощенную мечту 1917 года, могучее социалистическое государство, взлет Гагарина в космос, победное шествие ленинских идей по земному шару, успехи наших друзей. «Какой молодец Фидель! — говорит Молотов. — Будут, конечно, на этом пути и неудачи, но империализм трещит по швам. В январе 1917 года Ленин говорил, что, может
Он говорит, а я смотрю на снимок ленинских похорон: Сталин согнулся под тяжестью гроба Ильича, рядом подставил свое плечо Молотов. В ту пору руководители были молодые, как страна…
Держу в руках «Правду» № 1 от 22 апреля 1912 года с дарственной надписью Молотова. Он выпускал этот номер. На первой странице помещен список сотрудников и авторов. Спрашиваю:
— А где здесь вы?
— Вот, — Молотов читает, — А. Рябин. Я убрал от своей фамилии две первые буквы, и получился из Скрябина Рябин. А редактор Егоров — это подставная фигура. Находили рабочего, который соглашался отсидеть полгода в царской тюрьме.
Листаю Ленина: «Т. Молотову для всех членов Политбюро. Это и следующее письмо Чичерина явно доказывают, что он болен и сильно. Мы будем дураками, если тотчас и насильно не сошлем его в санаторий. 24.1.22. Ленин».
Молотов поясняет: «Дело в том, что Чичерин в угоду американцам за приличную компенсацию предложил внести маленькие изменения в нашу Конституцию, предоставив паразитическим элементам представительство в Советах. Ну, а ответ Ленина не требует комментариев. Ленин ценил Чичерина как знающего работника, народного комиссара по иностранным делам, однако не вводил его в состав Центрального Комитета партии, не
Смотрим «Иллюстрированное приложение к „Правде“» от 24 сентября 1922 года, известный снимок в Горках. Здесь он называется «Тов. Ленин и тов. Сталин». Мне не раз доводилось слышать и кое-где даже читать, что снимок этот якобы смонтирован. «Что же, выходит, смонтирован при живом Ленине? Ведь это 1922-й…»
Мы сидим за столом. За окном ясный зимний день России. Подмосковье, высокие сугробы. В снегу деревья…
…Ясность ума не покидала его. Было только одно отклонение — незадолго до смерти. Утром он прочитал последнюю страницу «Правды», отложил газету и сказал:
— На пять часов пригласите ко мне Шеварднадзе.
Видимо, его взволновал какой-то международный вопрос, и он вошел в свою прежнюю роль члена Политбюро, Первого заместителя Предсовмина и министра иностранных дел. Думали, что до пяти часов он забудет, но он надел костюм, галстук, и тогда ему сказали, что товарищ Шеварднадзе занят и не может приехать…
Когда его похоронили, на даче стали жить другие люди, мебель государственную оттуда увезли, а его конторку отнесли на склад.
«Возьмите ее себе, а то сожгут, — сказали мне на складе. — Молотов все-таки. В нашем совминовском поселке так скромно, как он, никто не жил и не живет сейчас, никакого барства, капризности, все просто…»