Герои и предатели
Шрифт:
«Наберем воды в «каплю» при первой же возможности», — подумал Мищенко. — «И устрою себе баню. Лично для себя. Ну, может Мартышку со Свином позову — если рядом будут. У них точно вшей нет».
«Шишига» дернулась, и поехала. Олег поскрипел суставами, и взлетел на бэшку. Тело, ни смотря ни на что было послушным и легким. Мищенко улыбнулся про себя.
Бэха затарахтела, и двинулась вслед за «шишигой». Слегка покачивало. Пыль снова заволокла дорогу.
— Пыль, проклятая пыль! — забормотал сквозь зубы Олег. — Когда же мы куда-нибудь приедем?
Они с ходу форсировали неглубокую
Комбат раздраженно пояснил по рации, что дай Бог добраться до пункта назначения хотя бы к вечеру, а тут постоянно кто-то ломается, и волей-неволей замедляет всю бригаду. Потому что бросать технику на дороге без хорошего огневого прикрытия чрезвычайно опасно. И так его не радует, что разрывы между подразделениями настолько широки.
Мищенко с сожалением подумал, что кто-нибудь мог бы сломаться прямо здесь у реки. Или, хотя бы, сразу за рекой. Они бы все встали, и было бы, наверное, даже немного времени, чтобы искупаться в реке самому, и загнать туда весь личный состав. Кого — волей, а кого надо — то и неволей.
Но река осталась далеко позади. Правда, впереди замаячил какой-то зеленый оазис. Чахлая желтушная трава постепенно меняла свой цвет на ядовито-зеленый. Она густела и наливалась сочностью с каждым очередным пройденным десятком метров. Очевидно, что там была низина, и близко залегали грунтовые воды.
Рядом с оазисом находились руины фермы. Их уже кто-то занял. На крыше лежала пара бойцов с ручными пулеметами, в уголке притаился АГС, а посреди двора одиноко раскорячил ноги 82-миллиметровый миномет. Машины стояли под защитой каменного забора. В проломе стены было видно антенну.
Броуновское движение солдат среди руин не прекращалось. На проходившую колонну никто из них не обращал внимания — да и правда, мало ли кто здесь ездит каждый день. Это вам не в горах. Тут, на равнине, войск было не в пример больше, отдельные части попадались практически на каждом шагу.
Мищенко также равнодушно пробежался глазами по бойцам, технике и оружию, и отвернулся. Еще не хватало, чтобы он спустился и побежал узнавать, кто тут стоит, и нет ли знакомых. Делать ему больше нечего. Ага.
Оазис остался позади, снова пошел песок, пыль, а солнце, казалось, совсем взбесилось. По спине у ротного тек пот, но раздеться он не решался. Если на потное тело налипнет еще и песок… Какая гадость!
«Ну когда же, когда мы доберемся до цели»?
Такое скопление машин в одном месте не могло означать ничего другого, кроме того, что цель достигнута.
Мищенко разглядел в бинокль, что рота Мартышки уже начала окапываться, не дожидаясь подхода всех остальных.
Олег остановил свои бэхи строго параллельно «шишигам» минометки, и отправился к комбату вместе с Поповым. Командир минометки вытирал свою грязную морду еще более грязным полотенцем.
— Закрыли все двери в кабине, и щели законопатили, — пояснял он, хотя его об этом никто и не просил. — А то пылюка лезет черная. Но в кабине — как в бане. Я пропарился весь насквозь. Мокрый, хоть бери и отжимай!.. Ба-а! Да ведь тут река!
Да, судя по ландшафту, Мищенко уже давно сообразил, что здесь должна быть река. Комбат поставил свои штабные машины почти у обрыва. Наверное, хотел наслаждаться шикарными видами прямо с порога кунга. Не отходя
Река в этом месте текла по небольшой — совсем скромных размеров — долине, и делала петлю.
— Надеюсь, тут можно купаться! — радостно трещал Попов, вызывая у Мищенко что-то вроде головной боли, и желания треснуть его, чтобы заткнулся.
Начальник штаба Магомедов кисло посмотрел на обоих.
— Мищенко! Занимай позиции ориентиром на северо-восток.
— Сколько стоять будем, товарищ майор?… Я в смысле, БМП стоит зарывать или нет, так обойдемся?
— Да, стоит. Стоять будем несколько дней точно. Так что зарывайтесь по полному профилю.
И Мартышка, и Мищенко, и Свин — он же Сережа Свиньин — почти всегда заставляли своих бойцов окапываться по полному профилю: и окопы, и траншеи, и укрытия для техники. А потом делать настоящие землянки. Но вовсе не потому, что ожидали массированных авианалетов, артиллерийских ударов и наступления противника. Просто шатающийся от безделья солдат приводил их всех, как кадровых офицеров, в ярость.
Полной противоположностью всей троице служил лейтенант Попов. У него личный состав иногда выкапывал окопы под минометы. И то не всегда. Самое странное, что и лейтенант Попов был кадровым офицером. Если бы этот кадр был недотепой — двухгодичником, то, наверное, получил бы от кого-нибудь из упомянутой троицы по шее. Например, от Мартышки. Тот вообще был немного отмороженный, не боялся никого, и мог подраться с любым солдатом, офицером или контрактником.
Он закончил отделение разведки, и, как сам утверждал, еще ходил на дополнительные занятия по карате, где был одним из лучших. Это было очень похоже на правду, так как своих солдат он «построил» на «раз — два».
Но как-то так сложилось, что избить другого кадрового офицера, да еще в боевом походе не поднималась рука. Черт его знает, этого Попова — что у него на уме? Отомстит еще потом…
Тем не менее, разлагающего влияния на своих солдат со стороны охреневших от лени минометчиков Олег не боялся. Он не церемонился со своими, и посторонним подчиненным дать в ухо ему тоже не составило бы труда. Они это знали. Один уже разок получил. Попов приходил — поныл, но Мищенко быстро поставил его на место, и тот в бешенстве ушел. Только бешенство это было бессильное. Олег, строго говоря, думал, что Попов ему просто завидует. У него такой безоговорочной власти в батарее не было. Во всяком случае, солдаты даже имели наглость оговариваться. Попробовал бы кто возразить ротному!
Юра Попов, и правда, попал в училище, а потом и в армию, несколько необдуманно.
Нет, конечно, его никто не заставлял, и документы в военное училище он подавал не с пьяных глаз. Все было в твердом уме и трезвой памяти. Просто всю его жизнь переменил один случай… Точнее, случаев было даже несколько, но все они уместились в две июньские недели одного лета.
Прямо скажем, до этого был Юра одним человеком, а стал совсем другим.
В общем, так. Это был военизированный лагерь. Пошла такая мода в то время — загружать каникулы у старшеклассников по полной программе. Видимо, чтобы жизнь медом не казалась. Сначала — летняя трудовая практика. Отвезли несколько классов в колхоз, выделили им там какую летнюю базу, состоящую из нескольких жилых домиков, и возили на автобусе на плантацию — работать.