Герои русского броненосного флота

Шигин Владимир Виленович

А ветер все усиливался, и вскоре в трюм снова стала в большом количестве поступать вода. Команда старалась облегчить корму корабля, непрерывно работали помпы. Таким образом продержались еще двое суток. Поскольку ветер все не стихал, с фрегата были спущены гребные суда, а на берег заведен конец. Однако переправлявшиеся по нему на шлюпке первые шесть матросов едва не погибли в прибрежных бурунах. Перевозку команды на этом прекратили.

Из воспоминаний участника событий: «Ночь провели в беспрерывном действии помпами при течи, которую одолевать было уже невозможно. К утру сила ветра несколько уменьшилась, а потому был послан катер для отыскания заводи, удобной для высадки больных и выгрузки вещей… Между тем приготовляли плот из обломков киля, находившихся на шканцах, и, подняв грота и фока-рей,

спустили с ростр гребные суда на воду, не надеясь, что фрегат продержится долго на воде, и как, кроме того, ночью переправа людей в бурунах представляла большую опасность, решились свозить команду на берег. Первые свезены больные с медиком, священником и церковною принадлежностью, затем перевезена была казенная сумма со шнуровыми книгами, шканечным журналом и проч.; нижние чины отправлялись партиями на баркасе и посредством тонких концов вытаскивались через буруны на берег. К 4 часам пополудни окончен перевоз людей благополучно и после того послан был баркас забрать еще несколько вещей, выложенных на рострах; при последней же поездке буруны и ветер усилились до того, что нельзя было снять гребцов с баркаса, и они на нем ночевали, оставаясь вне бурунов. 6 января ветер и зыбь начали утихать, и мы воспользовались этим временем, чтобы свезти несколько ружей, два ящика патронов и часть багажа нижних чинов. В это время вода в трюме подходила под самый кубрик, но фрегат, не имея орудий и весьма малое количество провизии и воды, оседал менее, нежели можно было предполагать».

Из воспоминаний священника Василия Махова: «Приступили к переправе, которая происходила так: медика, четырех труднобольных, мичмана, двух гардемарин и меня со Святыми Дарами – антиминсом, крестом и Евангелием, посадили на адмиральский катер и первыми отправили на берег. Катер долго тянулся по канату, а вблизи берега, будучи подхвачен буруном, стремительно выкинут вместе с нами на берег благополучно. Команду свозили партиями: по шестидесяти человек сажали на баркас, который люди тянули также по канату и, не доплывая до бурунов, останавливались; затем, накидывая под руки веревочную передвижную петлю, подаваемую с берега, каждый поодиночке был таскаем через буруны на берег. Последним переправился с фрегата на берег, при страшно возобновившейся непогоде, вице-адмирал Путятин».

В это время японцы предложили Путятину и Лесовскому отбуксировать «Диану» в бухту Хеда, до которой оставалось еще не менее 18 миль, с помощью джонок. Вице-адмирал дал согласие. Утром 7 января японцы привели к фрегату около сотни джонок и, при установившемся к тому времени почти полном штиле, начали потихоньку тянуть полузатонувший фрегат. Наши помогали им на баркасе и катере. За несколько часов удалось пройти около пяти миль. У русских моряков появилась надежда, что все может еще закончится благополучно, однако внезапно японцы на джонках разом обрубили буксиры и на всех парусах устремились в ближайшую бухту. Офицеры и матросы с «Дианы» были в полном недоумении. Причины для столь неожиданного бегства, как оказалось, были.

Из донесения генерал-адъютанта Путятина: «…Остановить их (японские джонки. – В. Ш.) не представлялось никакой возможности; впрочем, вскоре объяснилась причина их удаления. Настигший нас минут через десять шквал от зюйда развел быстро сильное волнение, и мы, находясь в лодке, с трудом успели уйти под парусом в порт Энаро. Ветром фрегат поворотило обратно и понесло к прежнему месту; вскоре мы его увидели опрокинутым сильным буруном, разбивавшимся над его верхним боком. Заход солнца скрыл от нас дальнейшую участь фрегата, и с рассветом мы не видали уже более следов его. Во время этих происшествий все производилось с должным порядком и подчиненностью, и я должен отдать полную справедливость распорядительности командира и усердию всех офицеров».

Команда «Дианы» добралась до бухты Хеда, где приступила к подготовке к плаванию в Россию. Питались сладким картофелем и рыбой с рисом, пили саке и строили шхуну по чертежу чудом уцелевшего журнала «Морской сборник». К этому времени началась Крымская война и в дальневосточные воды прибыла мощная англо-французская эскадра.

Часть команды на построенной шхуне, названной в честь

приютившей их бухты «Хедой», дважды счастливо избегнув встречи с англо-французской эскадрой, благополучно добралась до российских берегов. Еще одна часть команды на попутном голландском бриге «Вильям-Рен» также без приключений достигла Николаевска. Остаток команды пытался доплыть до наших берегов на бриге «Грета». Однако на высоте мыса Елизаветы бриг был встречен британским пароходом «Стикс», и всех бывших на нем российских моряков арестовали как военнопленных. Эта часть команды «Дианы» возвратилась на родину только после Парижского мира.

В позднейшие времена истории крушения «Дианы» было посвящено немало научных исследований, публицистических и художественных книг как у нас, так и в Японии. Российский фрегат, названный именем древнегреческой богини охоты, явился своеобразной отправной точкой в установлении дипломатических отношений между Россией и Японией. Созданная для войны и посланная на войну, «Диана» после своей драматичной гибели от подводного землетрясения стала подлинным символом мира и добрососедства между двумя тихоокеанскими державами.

На страже устья Амура

Вскоре после гибели «Дианы» Путятин совсем случайно в своих вещах обнаружил экземпляр журнала «Морской сборник» за 1849 год с чертежами шхуны «Опыт». Повертев журнал в руках, Путятин позвал Лесовского:

— А не попытаться ли нам, Степан Степаныч, сделать шхуну по этим чертежам!

— А чем черт не шутит! – мотнул головой Лесовский. – Руки у нас есть, головы тоже на месте! Справимся!

В тот же день организовали бригаду корабелов. Руководить ею вызвались прапорщик корпуса флотских штурманов Карандашев и мичман Колокольцев. Общее руководство постройкой шхуны осуществлял Лесовский. С самого начала пришлось обратиться за помощью к японцам. Те обещали полное содействие. Строить судно решено было на берегу моря, в деревушке Хеда. И работа закипела…

Лес для шхуны наши матросы рубили в горах, японцы помогали. Делали они это с охотой, но отнюдь не бескорыстно, стараясь научиться у русских всему, что только можно. Вместе с японцами наши гнали смолу, учили их прясть пеньку, вязать тросы, кроить и шить паруса. Дело спорилось. Через четыре месяца шхуна была уже готова. Первый же пробный выход в море показал, что она отлично управляется и хорошо всходит на волну.

— Вполне приличное судно получилось, Степан Степаныч! – поздравил Лесовского Путятин.

— Наши офицеры и матросы на все годны! – ответил тот, улыбаясь.

— Без имени судну нельзя! – мотнул головой вице-адмирал. – Как мыслишь?

— А не назвать ли нам ее «Хедой»! – подумав, предложил Лесовский.

— Что ж, «Хеда» так «Хеда»! – кивнул Путятин.

История с построением шхуны по чертежам, взятым из журнала, не имеет аналогов. Правильно говорил учитель Лесовского адмирал Павел Степанович Нахимов: «Русским морякам больше всего удаются дела невыполнимые!»

«Подвигаемые, – писал один из российских офицеров, – его (Лесовского. – В. Ш.) железной волей, моряки сумели совершить почти невозможное: собственными руками, по весьма приблизительным чертежам и самыми простейшими средствами, они сумели всего лишь за 4 (!) месяца построить вполне приличную мореходную шхуну…»

А время поджимало. На «Хеду» загрузили припасы. Кроме Путятина на «Хеде» ушли назначенный командиром шхуны Колокольцев, капитан 2-го ранга Посьет, подполковник Лосев, мичман Пещуров, прапорщик Семенов, юнкера Лазарев и Корнилов. Вместе с ними четыре десятка наиболее опытных матросов. Шхуна взяла курс на Петропавловск. После двух недель плавания «Хеда» пришла в Авачинскую губу, но наша Тихоокеанская эскадра уже ушла к тому времени в бухту Де-Кастри. Путятин, не задерживаясь, вышел из Петропавловска. На пути в Де-Кастри, выйдя из пролива Лаперуза, шхуна встретила три английских корабля. Положение было критическое. Заметив шхуну под русским флагом, один из неприятельских кораблей погнался за ней, но попутный ветер помог «Хеде» оторваться от неприятеля. 8 июня, благополучно завершив переход, шхуна отдала якорь в Амурском лимане у Николаевского поста. Там юнкер Корнилов узнал о смерти своего отца на бастионах Севастополя…