Герои зоны. Пенталогия

Шакилов Александр

– Усилить посты. – Новак наконец обернулся к Тени. – Весь личный состав гвардии сюда, к детскому дому.

Куда бы он ни отправлялся, он никогда не жалел денег на то, чтобы перебросить в новый район свою собственную армию.

– Шайтан, понимаешь. Надо решать его, да?.. – вновь попытался навязать свою точку зрения Тень.

Новак видел, что помощник едва держится. Поза напряженная, и лицо скрыто, чтобы начальство не заметило непорядка.

На счету у Тени минимум дивизия мертвецов. Тень – маньяк со стажем, патологический убийца. Ему нужно постоянно сеять смерть, каждый день

начинать с трупа, как некоторым никак без утренней чашечки кофе или сигареты. И при этом у Тени проблемы с выбором. Он просто не знает, кого убить, а кого не трогать.

Новак помогает ему определиться.

Вместе они – отличная команда.

* * *

Резак жестами показал, что надо вести себя тише воды и опуститься ниже травы. И замер. Я не стал с ним спорить, и так валяюсь, только простынки с одеялом не хватает.

А вот что мне не понравилось, так это настрой парня. В глазах у него появился… не страх, нет. Неуверенность в своих силах появилась. Оно и понятно: чудом выжил в бою, когда полег весь его отряд, да и все остальное потом – тоже чудом… Слишком много чудес. Если ничего не зависит от тебя – это, как минимум, раздражает.

Так уж повелось: наша жизнь – сплошная ловкость рук и никакого мошенничества. Пока Верховный Фокусник вертит нами, как ему нравится, пока публика визжит от восторга и не замечает обмана, мы живем. Существуем.

Поддавшись внезапному порыву, я поднялся и, подойдя к Резаку, протянул ему руку, чего не делал прежде. Он уставился на мою ладонь в тактической перчатке, точно на чтото диковинное, а то и вовсе опасное, если не противное. Я тут же пожалел о своем порыве.

И напрасно пожалел – Резак, пусть не сразу, но ответилтаки крепким мужским рукопожатием. Ему тут же полегчало, что ли. Неуверенность, будто проточной водой – пыль, вымыло из его зрачков.

– Полигон нам поможет, – шепнул Резак и двинул чуть правее от кабаньей тропы.

Заметив наше недоумение, он объяснил причину маневра:

– Срежем немного.

Мы поспешили следом и не отставали от «африканца» ни на метр, пока супруга жестами не велела мне притормозить. Я сбавил шаг. Просьба моей женщины для меня закон.

– Край, ты должен перед ним извиниться, – горячо прошептала мне в ухо Милена. – Зачем ты заставил его тащить сидор? Он ведь спас тебе жизнь!

– Это было пари! И я выиграл его! – не считая нужным понижать голос, заявил я. – Так что никаких извинений! Ни за что! Я лучше земли наемся!

– Тогда начинай жрать. – Милена ковырнула перегной у себя под ногами и, набрав целую ладошку всякого неаппетитного, протянула мне.

– Любимая, ты же это не всерьез, я знаю…

– За язык тебя никто не тянул.

Ну что ты будешь делать со вздорной бабой? Вот за что мне такое наказание?! Нашел бы себе тихую девушку – не красавицу, не уродину, – обязательно умеющую готовить. Она бы во мне души не чаяла, в рот бы мне заглядывала. И мужа почитала бы так, что тень его – мою, то есть – обходила бы десятой дорогой, опасаясь наступить! Так нет же, угораздило меня…

– Любимая, ты понимаешь, что это смертельно опасно – есть почву Полигона? – воззвал я к ее разуму, ну или что там у нее. – Кто знает, какие вещества в ней содержатся? Может, это чистый яд вообще. И я умру в корчах.

Но Милену было не пронять:

– Я принесу цветы на твою могилку.

– Тюльпаны?

– Кактусы, – отрезала супруга, окончательно убедив меня не совершать ритуального самоубийства.

Я слишком молод, чтобы героически погибнуть здесь и сейчас, закупорив пищевод неорганикой. Я хочу бесславно сдохнуть в возрасте восьмидесяти лет в собственной постели, занимаясь интимным фитнесом с женой. Хотя нет, это слишком, надо быть реалистом – в возрасте ста годков, в мотеле и с двумя любовницами.

В конце концов, меня сын ждет!

– Нет! – твердо сказал я Милене. – Землю жрать я не стану, извиняться не буду!

…Спустя немного:

– Дружище, ты уже извини меня, – я хлопнул «африканца» по плечу.

Признаю, перестарался. Иначе парень не присел бы под нежным напором моей ладошки.

У меня было время подумать, пока я вовсе не убегал от Милены, но старательно догонял Резака. И я пришел к следующему выводу: в сущности, наш «африканец» – парень неплохой. Да что там, отличный даже! Умница, красавчик, и все при нем, и ничего не прибавить. Одного ему только не хватает – пули в голове. Некоторые чем мертвее, тем симпатичнее. За что я люблю родной Вавилон – если ведешь себя как свинья, готовься получить оболочечный бонус в бекон и больше не беспокоить общество гнусными выходками.

– Извини – за что? Ты о чем? – не моргая, Резак смотрел на меня изпод очковгогглов.

Мало ему унижения моего? Хочет еще поиздеваться?

Мы как раз подошли к лесной поляне, на краю которой остановились. Самое место, чтобы выяснить, кто из нас достоин тащить груз.

– Ну как это за что… – слова с трудом продавливались сквозь намертво сцепленные зубы. – Я же заставил тебя нести свой сидор…

– На. – Резак протянул мне мои вещи. – Ты прощен.

– Ну и отлично. – Враз отпустило. Я даже передумал убивать Резака прямо сейчас медленно и жестоко. Потом убью. Быстро, но все равно жестоко.

Я обернулся к Милене, которая молча наблюдала за сценой примирения. Супруга показала мне маленький, но крепкий кулак – намекнула, что так просто Максимка Краевой не отделается.

Тяжко вздохнув, я развил тему:

– Давай, Резак, что ли, твой вещмешок понесу.

– Зачем это?

– В качестве моральной компенсации, – я протянул руку, чтобы снять с парня плотно набитую торбу, но он отпрянул от меня, как от прокаженного. – Да ладно, дружище, так будет честно! Сначала ты, теперь я.

– Петя, соглашайся, – вмешалась в беседу мужчин Милена. – Надо проучить этого нахала. Пусть тащит.

Задержав взгляд на моей супруге дольше, чем того позволяли приличия, «африканец» позволил мне забрать его тяжкую ношу. Насчет тяжкой – это не оборот речи. Он что, в свою торбу камней насовал?! Ни перед чем не остановится, чтобы мне насолить!

Освободившись от вещмешков и традиционно хлопнув ладошкой по карману шорт, Резак резво зашагал по поляне, а я чуть замешкался, чтобы поудобнее устроить на себе вещи. При этом я не забывал глядеть в оба по сторонам. Точнее – в одну сторону: на поляну.