Героическая сага. Бульбопанк
Шрифт:
Чем глубже продвигался народ, тем красивее становился Город. Облупившиеся стены общежитий сменились более презентабельными пятиэтажками, все чаще попадались бордюры и тротуары. Иной раз толпа пересекала парки, где простой работник или солдат мог позволить себе прогуливаться только находясь в отпуске. А отпуска нынче давали только за особые заслуги. Которых давным-давно уже никто не добивался, но мало кто видел в этом что-то неправильное.
Многолюдная змея в какой-то момент вышла на широкий проспект, где слилась с еще более могучим зверем народного шествия. Кто-то нес транспаранты
Впереди громоздились высотные здания, среди них, как и полагается главному строению города, высилась огромная пирамида, отлитая из бетона. Это было настоящее произведение искусства, возведенное во славу науки.
— Смотри, у них тут и парикмахерские есть… — сказал кто-то за спиной.
— Эх, живут же! — тут же отозвался кто-то сбоку.
Тарас молчал, только скользнул взглядом по стеклянным витражам, на которых заботливо наклеили плакаты девиц с чудными прическами. На его скулах вздулись желваки, переступая одеревеневшими ногами, он брел дальше.
— Ого! Смотри, кондитерская! Давай купим конфет? — радостно воскликнула женщина, дернув своего спутника за рукав пиджака.
— Если купим конфет, останемся без вина, а я весь месяц на одну коробку копил! — с неоправданной злостью прикрикнул мужик в помятой шляпе.
— Да ладно тебе, я из сладкого только перемороженную картошку ела последний раз, — обиженно заявила женщина, но просьбы прекратила.
Тарас молчал, сглотнув густую слюну.
Проспект, что выходил на центральную площадь перед пирамидой, перегородили забором. Там стояло сразу три пропускных пункта, где обыскивали каждого пришедшего на площадь. Люди любили Сандера Лукаса, но никто не отказался бы свернуть ему шею, или выпустить кишки, или залить глотку свинцом.
Тарас и парочка его друзей почти сразу свернули в тесный переулок, что чернел между двух многоэтажных офисов. Где-то там, в сырой полутьме, притулилась низенькая дверь подвала. Ничего особенного — подсобное помещение, превратившееся в склад для старой мебели. Троица проникла туда беспрепятственно, потому что у Тараса имелся ключ, когда-то случайно «потерянный» местным завхозом, который зачем-то напился до бессознательности и забыл про все, что только можно было забыть. Что с ним стало потом — неизвестно. Может, его уволили. Может, перевели на другое место. А может, он умер от рака…
Более всего на свете каждый житель Города боялся этого приговора. Ежегодные медкомиссии почти всегда выявляли как минимум пару десятков людей, что подхватили эту смертельную болезнь. Ученые не щадили никого — стоило только подтвердиться диагнозу, как больной навсегда пропадал для всех своих знакомых и родственников.
Куда его забрали? Что произошло после? Ответа никто дать не мог, поскольку ни один больной не вернулся из лап проклятых докторов.
— Эй, все на месте! — донеслось из дальнего угла подсобки.
Тарас посмотрел в ту сторону, где его товарищ держал в руках несколько черных коробочек, скрученных вместе разноцветными проводами.
— За дело, бедолаги! — приказал он, сноровисто подхватив найденное.
— Архип, конечно, красавец… — пробубнил один из работяг, с осторожностью швеи пронзая черный маслянистый клубень тонкими медными проводами. — Оплата, как договаривались или опять его по бороде пустим?
— Положи половину из обещанного, пока хватит, — ответил Тарас.
В свете керосинового фонаря появилась прямоугольная коробочка карт. На ней красовалась девушка в нижнем белье. Работник осторожно пересчитал лежащие внутри деньги, отложил половину в сторону и сунул коробку под старое ведро, стоявшее тут же. Зачем встречаться с подельником, подвергая себя риску?
Через десять минут работа была закончена. Бах-бульба, со встроенными детонаторами, снятыми подрывником Архипом во время несения службы, была сложена в небольшую сумку для инструмента. Из множества карманов торчали гаечные ключи, отвертки и пассатижи. Тут же нашлось три стареньких кителя с вышивкой «Горремстрой» на спине.
Переодевшись, троица двинулась прочь через низкую дверь, притаившуюся за нагромождением старых школьных парт. Запиралась она засовом, больше для порядка, чем из большой надобности. За ней обнаружился тесный коридор, ведущий в сторону центральной площади.
Очень скоро, благодаря вентиляционным отверстиям, стал слышен гул толпы. Топот тысяч ног отдавался вибрацией, периодически оживали чудовищно большие репродукторы, торчащие на столбах, словно крылья летучих мышей. «Раз-раз! — доносился из них голос. — Проверка связи, говорит главный инженер! Раз-раз!»
Трое спутников шли молча, один за другим, пока прямо над головой не появилась шахта с металлической лестницей. Тарас шел первым: даже не глянув вверх, он схватился за нижнюю ступеньку, подтянулся, скребя ногами по бетонной стене и полез дальше.
Оказавшись снаружи, работники присели. Прямо над ними располагалась огромная сцена, что стояла на одном и том же месте десятки лет. Из года в год тут непременно что-то ломалось, отваливалось, приходило в негодность. Тут и там тянулись ржавые трубы, гофра, жгуты кабелей, под переплетением балок скопились кучи мусора. Снаружи, за пологом, накрывающим конструкцию со всех сторон, постоянно расхаживали солдаты.
Главное было не нарваться на сержанта — рядовому вояке, как правило, плевать не на что, кроме поставленной задачи.
Тарас потребовал у своего товарища рюкзак и достал оттуда большой лист с планом сцены, потрепанный, пожелтевший. Взяв его, парень тут же направился к небольшой дыре в брезенте, сквозь которую виднелась собирающаяся толпа зевак.
Стоило выйти на свет, как словно по волшебству, рядом оказались двое патрульных. Их заинтересовал вид трех работяг. Скорее всего потому, что выглядели они слишком прилично.
— Кто такие? Что тут делаете? — рявкнул самый старший с лычками ефрейтора.
— Если сегодня балка, эт-самое, надломится, тебе кабздец, служивый! — нарочито коверкая слова, произнес Тарас. — Бригадир сказал, хоть на дерьмо клейте, а шобы праздник прошел без этих, инцестов!