Герой должен умереть
Шрифт:
Иньяр протянул мне свиток. Я прочел его. Роды у сареасов оказались развлечением не для слабонервных.
– Да, это тебе не яйцо снести, – заметил я, возвращая свиток. – А что говорит Эцьу?
– Эцьу говорит, проси Мибла убить плод, – угрюмо ответил Иньяр. – Ведь только ты можешь менять химические связи и в мыслящей жидкости.
Технически это было возможно. Я мог разрушить тот слой, который сохранял целостность яйца, и зародыш растворился бы в Яньаре. Однако, если бы Яньар не захотел этого, ментальный поединок мог закончиться печально для нас обоих.
– Яньар тоже
– Поговори с ним, – ответил Иньяр. – Со мной он общаться не хочет. Убеди его отказаться от ребенка.
– Ну, конечно. Как обрюхатить брата, это Иньяр, а как на аборт его уговаривать – так это сразу Мибл…
Иньяр стиснул кулаки.
– Я очень прошу тебя, – чуть не плача, сказал он.
Еще одна реакция местных, которую мы научились воспроизводить. Впрочем, у каждой расы есть аналогичный способ выражения эмоций. Тарки в таких случаях начинали тоненько похрюкивать; в облике аборигенов Руткэцеглен у нас из хоботка вытекала слизь.
Яньар облюбовал себе роскошное ложе. На нем нельзя было валяться или прилечь; на нем можно было только возлежать, царственно и благородно.
Впрочем, сейчас он не выглядел ни царственно, ни благородно – оплывший, измученный кусок желе. Я тоже не торопился вставать с топчана, на котором пристроился перед сеансом мысленного воздействия.
– Может, не пойдешь сегодня с нами за мясом? – предложил я. – Мы тебе принесем.
– Нет, – с трудом откликнулся Яньар. – От прогулки мне станет лучше.
– Не уверен, – заметил я. – Впрочем, как хочешь.
На этот раз его дар Провидца отказал ему. Я думаю, из-за беременности».
После этой фразы ровный, временами ироничный голос Мибла сменили мысленные картинки. Вэдан почувствовал, что это явилось следствием сильного душевного волнения всегда спокойного кэцэра.
Перед Вэданом предстала Священная Роща – в тот раз жертвоприношение совершалось днем. Можно было хорошо разглядеть темно-зеленую листву дракхов и их морщинистые стволы. Вэдан увидел обреченного, к которому направился Мибл, руки кэцэра в рукавах скафандра – Мибл расстегивал его, чтобы отправить жертву внутрь.
В этот момент раздался душераздирающий мысленный вопль. Мибл резко, так, что листья на дракхе слились в одну буро-зеленую массу, повернулся. И Вэдан вместе с ним увидел обреченного.
Сареас бил одного из кэцэров электрошокером – возможно, нитсеком, возможно, приспособлением, позаимствованным у кианейсов. Иногда бандитам из третьего города удавалось обезоружить биороботов.
Ошибиться было невозможно – кэцэр характерно извивался.
«Так вот как это выглядело со стороны», вспомнив свой собственный поединок с инопланетянином, подумал Вэдан.
Но Вэдан заметил еще кое-что.
Лицо убийцы.
Мибл смотрел на него, скорее всего, лишь несколько секунд. Но самому кэцэру эти секунды показались вечностью. Изображение отпечаталось в его памяти крупно, четко и ярко, как на постановочном снимке. И убивал Яньара совсем не уголовник из третьего города Цачеса.
Ошибиться было невозможно.
Вэдан отложил свиток и вышел на веранду. Несколько минут он стоял там, глубоко и с наслаждением вдыхая влажный воздух. Вэдан бездумно смотрел на струйки, торопливыми зигзагами сбегавшие по стеклу, а затем прижался к нему горячим лбом.
"Я закончу то, что ты начал, отец", задыхаясь от горя и нежности, подумал он. – "Можешь не сомневаться!".
Он вернулся в комнату. Сильно хотелось курить – тело тоже вспомнило старые привычки. Вэдан снова взялся за свиток.
Теперь планы в том мысленном кино, которое показывал Мибл, стали сменяться очень быстро. Кэцэры оставили своих жертв и накинулись на Аэнира Дарэнга. Они разорвали его в клочья и выбросили останки в Священное Озеро.
Вэдан смотрел… хотя ему очень хотелось отвести глаза.
К Миблу же после того, как он отвел душу, вернулась способность связно излагать свои мысли.
«Я склонился над Яньаром, осмотрел его.
– Сделай что-нибудь! – крикнул Шлот.
Что я, интересно, мог сделать. Под воздействием высокой силы тока коллоиды расслаиваются. Если без технических терминов – Яньар умирал, и я ничем не мог ему помочь».
Если бы скафандр был у Вэдана, он бы улетел сразу же. Все было понятно. Но расстояние от Старого Поселения до Цачеса было слишком велико, чтобы покрыть его пешком за один день. Переночевать в джунглях Вэдан не мог, это было слишком опасно. Единственное место, где он смог бы укрыться, был Тзир. Так назывался приют на полпути между Цачесом и твердыней Хранителей, где до разгрома Шамболора кэцэрами ночевали паломники. Тзир находился на берегу Священного Озера, и состоял по сути из двух башен – Ока Тзира и Сигнальной. Именно в Сигнальной, чье название напоминало о временах, когда Священное озеро было судоходным, Вэдан и пришел в себя почти месяц назад.
Да только кэцэры наверняка знали это все не хуже его.
Летный скафандр Элиш забрал у Вэдана почти сразу после переселения в Дираз. Там что-то поломалось, и Элиш до сих пор устранял неисправность. Скафандр был далеко не новым – Элиш выдал Вэдану чуть подправленный скафандр Яньара.
«Надо будет раздобыть оружие», подумал Вэдан и вернулся к чтению.
«Шлот и Карот взлетели, направляясь к Шамболору. О чем они думали, я слышал, и эта мысль был великолепна в ее техническом совершенстве и простоте.
В долине, где мы некогда поймали в ловушку правителей этого мира, находилось месторождение нефти – не выработанное до конца, но брошенное. В башне же у Карота были два герметичных ранца. Сареасы могли дышать под водой, а вот раса, покоренная ими – нет. Ранцы были созданы для того, чтобы исправить этот недостаток. В них можно было хранить сжатый воздух.
Для каких целей Карот собирался переделать их, было уже не так важно.
Важно было то, что в них вполне можно было закачать нефть, чтобы потом распылить ее над городом; Шлот поджег бы смесь в воздухе.