Герой
Шрифт:
Я еще больше расслабилась от хриплой клятвы Кейна и ощутила, как меня окутывает сонная темнота.
— Мне нужно все рассказать Адели, — услышала я вдалеке голос дедушки. — Я буду рад помочь любым способом. Не хочу оставлять Лекси в одиночестве справляться с этим.
— Она не одна. У нее есть я, — проговорил Кейн. Его голос теперь звучал намного холоднее.
— Да, но как долго?
— Ты не посмеешь... У тебя нет права даже быть здесь. Я позабочусь о Лекси. А ты отправляйся домой успокаивать свою семью, Эдвард. Лекси знает о твоих приоритетах. Лицемерно
— И это ты мне говоришь? Я наблюдал за тобой в субботу вечером и видел, как она держится с тобой. Ты бросил ее.
— Я никогда не перестану быть ее другом. И к тому же наш спор — последнее, что ей сейчас нужно. По правде говоря, в этой комнате только одна Голланд, которую я смогу вынести, поэтому почему бы тебе не сделать то, в чем ты хорош: уйти и позволить мне о ней заботиться.
— Она моя родня. Я иду к Адель, чтобы рассказать о Лекси, а потом привезти ее в больницу, чтобы увидеть свою внучку. Упаси бог кому-то, включая тебя и твою охрану, встать на моем пути.
Я пыталась оставаться в сознании, чтобы услышать ответ Кейна, но тьма стала такой гостеприимной и уютной...
Глава 27
Кейна выгнали из больницы. У них была строгая политика относительно часов посещения, и, хотя каким-то образом ему удалось договориться с персоналом больницы и полицией насчет двух больших, крепких телохранителей, охранявших вход в мою палату, ему остаться не позволили. Я временно забыла о том, что мы расстались, и совершенно не хотела, чтобы он уходил. Когда проснулась, дедушка ушел, зато полиция ожидала возможности поговорить со мной. Во время разговора, пока я рассказывала все, что помню, Кейн сидел рядом. Я не сообщила никакой полезной информации, ведь не видела лицо того парня.
— От него немного пахло, — вспомнила я. — Застарелым потом.
Полицейские ушли, а Кейн так крепко держал меня за руку, что я вынуждена была попросить его ослабить хватку. Я понимала: его потрясло нападение на меня и, надо признать, от этого мне стало немного больно. Он не любил меня, но, по крайней мере, заботился обо, и этого оказалось достаточно. Потому что прямо сейчас я была напугана и только благодаря ему чувствовала себя в безопасности.
Я не хотела, чтобы он уходил. И понимала: он тоже не хотел оставлять меня. Поэтому послала ему успокаивающую улыбку и сказала, что со мной все будет в порядке.
— Я все равно устала и просто буду спать. К тому же у меня за дверью стоят Сталлоне со Шварценеггером.
— Вернусь утром. — Он неохотно натянул пиджак и наклонился, словно собирался поцеловать меня в лоб. Но остановился и, вместо того чтобы прижаться губами к моему виску, наклонившись ниже, коснулся губ. — Отдохни.
Потрясённая этим жестом, я кивнула и наблюдала, как он уходит, недоумевая, что это сейчас было.
На следующее утро я проснулась от боли еще до начала часов посещения. Анжела, моя медсестра, дала «Перкосет» и велела перестать дергаться и ерзать. Но я не могла. Я спала
Я напомнила себе, что на страже стоят настоящие коммандос и снова задремала. Но вскоре проснулась от острой жгучей боли в животе. Ножевое ранение шло вкупе с беспокойным сном.
Кейн появился утром и принёс с собой кофе и выпечку. Он пронёс их тайком, и, клянусь, если бы он только согласился, тут же вышла бы за него.
— Спасибо, — благодарно улыбнулась ему.
— Хорошо спала?
— Отлично. А ты?
— Тоже.
Мы оба лгали. Он выглядел очень уставшим, да и я уж точно находилась не в лучшей форме.
— Мне надо решить пару вопросов, но Эффи сказала, что зайдёт днём. Я позвонил Рэйчел и сообщил о случившемся. Она обещала, что скоро приедет. Я заскочу вечером.
— Спасибо, — повторила я. — Знаешь, не стоит так возиться со мной.
На это Кейн разозлился.
— Нет, я тебе очень благодарна, — поспешила я заверить его.
— Существует вероятность, что тот, кто сделал это, хотел добраться до меня. — Он резко поднялся и стал надевать пиджак. — Я собираюсь разобраться с этим.
Я постоянно думала о кандидатуре возможного преступника. Я понимала, что мой отец способен на кое-какие довольно дерьмовые поступки, да и наши отношения в последние семь лет оставляли желать лучшего. К тому же я не знала, как повлияла на него смерть мамы... но это полная нелепица. Я сразу же отбросила эту мысль, обеспокоенная тем, что даже подумала о таком, поэтому отчаянно пыталась понять, кто это еще мог быть. И, хотя мне ненавистно было думать, что Кейн прав, кое-что пришло мне на ум.
— Как насчет той женщины, с которой ты разговаривал в субботу вечером? Похоже, она угрожала тебе.
Кейн нахмурился.
— Почти уверен, она здесь ни при чём. Но я рассматриваю и такую вероятность.
— Мы должны рассказать об этом полиции.
— Нет, — отрезал он.
Я побледнела, ощущая знакомый неприятный осадок, который почувствовала в субботний вечер.
— Почему нет?
— Просто доверься мне. Пожалуйста. — Он пристально смотрел на меня и ждал, пока я не кивнула, соглашаясь. — Я делаю все, что в моих силах, пытаясь узнать, что скрывалось за нападением на тебя. Была ли это случайность или это имело какое-то отношение ко мне. Я не успокоюсь, пока не выясню правду. Можешь мне поверить.
— Так ты заботишься обо мне из чувства вины?
— Я забочусь о тебе, потому что так правильно.
Я прищурилась. Он снова вёл себя так, как до нападения.
— Вау, теперь я чувствую себя такой особенной.
— Язва вернулась, — пробормотал он со вздохом. — Кому-то становится лучше.
— Ага, какой-то тайный «доброжелатель» пырнул меня ножом в живот, и мне теперь безумно весело.
Он мрачно посмотрел на меня, и я фыркнула.
— Знаешь, можешь переживать за меня. Не волнуйся, я не приму это за клятву вечной любви.