Гейдар Алиев
Шрифт:
…Далеко отсюда реки с нанизанными на них селами и городами, где говорят, к примеру, так: «Днепр течет от Киева к Черкассам, а ниже Кременчуг, Днепропетровск, Запорожье…»
Хозяйка невзначай роняет: — Речка бежит от Миколай Иваныча. Не от города к городу — от человека к человеку. Точным словом баба Паша словно оживила карту, помогла увидеть того человека из статистических сводок, что мается один-одинешенек на своем квадратном километре.
Теперь, десять лет спустя, когда Алиев ехал по БАМу, он то и дело видел новые поселки. Их построили все республики, многие края и области. Нию — Грузия, Таджикистан — Олекму, Молдавия — Этеркан, Волгоградская область — станцию Дугда… Конечно же был свой бамовский адрес и у Азербайджана — станция Улькан на 210–м километре Западного участка
В Москву делегация улетала из Владивостока. Члену Политбюро полагался в Ил-62 отдельный салон. Но Гейдар Алиевич не из тех, кто ищет сановного уединения. Он пригласил к себе спутников, попросил накрыть стол.
— Итак, друзья, сегодня я буду тамадой. — И для каждого, как вспоминает Виктор Ефимович Бирюков, нашел теплые, добрые слова.
…Прошумели — пролетели полтора десятка лет. В столице Азербайджана проходило большое международное совещание руководителей железнодорожных ведомств — 24 страны. Президент принял министра путей сообщения России Николая Аксененко. Обсуждались совместные проекты, министр рассказал о делах на российских железных дорогах, упомянул о БАМе… Как вы думаете, о чем спросил Алиев, услышав про Байкало-Амурскую магистраль? Конечно же о том самом тоннеле.
— Тоннель пробили на БАМе?
— Соединили 30 марта, — отвечал Николай Аксененко, — проверили и к концу года (встреча проходила в июне 2001 года. — Авт.) откроем рабочее движение. Тоже знаменательное событие, прошло 25 лет.
— Я был там, — сказал Гейдар Алиев. — Я и с востока был, и с запада. Тогда из 15 километров прошли три-четыре километра, и с другой стороны примерно столько же, то есть меньше половины проходки прошли. Я прошел, там же автомобильной дороги нет, три километра по колено в воде и с востока, и с запада… Это место одно из самых трудных. Что такое 15 километров для проходки? Ерунда. Посмотрите, когда в 1974 году начали строить БАМ, был определен срок 10 лет. А в 1984 году, через 10 лет, я приехал на БАМ на целых десять дней. Сначала от Москвы до Братска железной дорогой, потом оттуда до Владивостока, до Находки прошел, все станции осмотрел. 15 километров для тоннеля — это не такое уж большое расстояние. Но там сложные геологические условия. Я неоднократно собирал комиссию. Там много было академиков, специалистов, сейсмологов. Некоторые отговаривали, мол, давайте прекратим строительство, там высокая сейсмичность. Вот, мол, вы построите тоннель — и когда-нибудь он обвалится.
— Эта стройка послужила школой для всего мира, — заметил Николай Аксененко. — Там все побывали — из Америки, Японии… Уникальная технология изобретена по проходке, мы справились с задачей.
— Поздравляю. Там есть и частица моего труда. Счастлив человек, который может сказать о таких дорогах, таких стройках: там есть и частица моего труда. Это право созидателей. А мир, как любил замечать Гейдар Алиевич, живет и развивается благодаря созиданию.
Столь же обстоятельно мы могли бы рассказать о других направлениях, которыми Алиев занимался параллельно с транспортом, образованием, здравоохранением — например, развитием кинематографии. Это тоже было поручением Андропова.
— А я человек дотошный, для того чтобы что-то такое сделать, что-то подготовить, мне надо было очень внимательно вникнуть, кроме того, что я знал кинематограф, я должен был знать его состояние, возможности и так далее. Много я провел встреч с очень крупными деятелями кинематографии, и все подготовили документ, проект постановления, — так вспоминал Гейдар Алиевич свою «киноэпопею». — Я сказал Ермашу, председателю Госкино Союза, вы соберите, пожалуйста, у себя самых выдающихся людей кинематографа, а я приду. Это был 84–й год. И несколько часов мы беседовали… Для того времени мы создали очень фундаментальный документ. Программу развития кинематографии Советского Союза.
Вот такой, повторим словечко самого Алиева, дотошный подход отличал его во всех делах. Дотошный, по Далю, — доточный, характерный для мастера своего дела, искусника сведущего и опытного. Вот каких мастеров недоставало в Кремле. «Мы увидели новые возможности Алиева, его огромнейший потенциал» — так оценивает кремлевские годы Гейдара Алиевича Президент Северной Осетии Александр Сергеевич Дзасохов, человек, сам прошедший кремлевские палаты, огонь, воду и медные трубы.
Свет угасшей звезды
А сейчас, уважаемый читатель, нам предстоит рассказать об одном из самых черных дней в жизни Гейдара Алиевича. 17 апреля 1985 года он, Ильхам, Севиль, родные и близкие хоронили Зарифу Азизовну.
После избрания в Политбюро ЦК КПСС и назначения в Совмин Гейдар Алиевич вначале приехал в Москву один. Зарифа Азизовна пока оставалась дома, завершала свои исследования.
В далекие уже, довоенные годы она повидала Москву раньше, чем Гейдар — для него, подростка из Нахичевани, столица Союза казалась чем-то недосягаемым. У родителей Зарифы возможностей было больше, и они отправили дочь к друзьям в Москву. Она вернулась, полная новых впечатлений, на ее прекрасных волосах едва держалась узбекская тюбетейка. Ей было тогда шестнадцать — вся жизнь впереди.
— В тот раз я открывала Москву, — шутливо сказала Зарифа мужу, — а теперь — ты.
«Я пока остаюсь в Баку, — писала она в Ленинград О. П. Добромысловой, — жалко бросать работу, мое детище лабораторию, которая проводит очень полезную, интересную работу… В Баку еще многое надо доделать самой».
И другое письмо.
«Я пока остаюсь в Баку. Думаю, год довести до конца, а потом уже уехать. Семья вся там. Ужасно скучаю по детям и по внучке».
30 января 1985 года из Москвы:
«Сейчас я в Москве. Меня очень хорошо приняли. Много заманчивых предложений, но я как-то не решаюсь… Но время еще есть на обдумывание». Ей оставалось жить два с половиной месяца.
З. М. Скрипниченко, профессор, доктор медицинских наук — они вместе собирались заняться исследованиями. Очередная встреча зимой 1984 года, дача. «Сердце сжалось при виде ее болезненного состояния. Хотя в настроении, во всем ее поведении ничто не предвещало грозных опасений. Она с увлечением говорила о новых исследованиях, проводимых в Баку на заводе, выпускающем бытовые кондиционеры… Захватывающая беседа нередко прерывалась тем, что Зарифа Азизовна принималась знакомить меня со своей уже намного увеличившейся семьей. В ее словах и в выражении лица были необычайная теплота и любовь. У ласковой Севиль к очаровательной Зарифочке прибавился еще братик, а жена Ильхама порадовала внучкой. С трогательной нежностью Севиль, держа на руках малыша, смотрела на мать, стараясь скрыть тревогу в глазах, а маленькая Зарифа не отходила от бабушки. Приехавший из Москвы Ильхам прежде всего нежно и ласково приветствовал мать. Да, в доме чувствовалась тревога, но не настолько, чтобы думать о безвыходном положении».
Они собирались встретиться завтра и продолжить свои обсуждения. Но завтра Зарифу-ханум увезли в больницу. Это была их последняя встреча.
К Зарифе Алиевой профессор Скрипниченко пришла на кладбище.
— У ее могилы с тоской думала: к самому большому горю — терять друзей меня жизнь начала приучать рано, еще в дни Великой Отечественной войны, на фронте. Но к этому никогда не приучишься — с годами боль каждой новой утраты чувствуешь еще сильнее.
С тех фронтовых лет живет во мне и готовность: если погиб друг, подхвати и выполни до конца то, что он не успел сделать. Как непреложный закон приняла я в свое сердце последнюю просьбу глубоко чтимой и любимой Зарифы Азизовны о завершении начатых нами книг, считая своим долгом сделать все от меня зависящее, чтобы этот труд увидел свет, чтобы ее мысли стали доступны широкому кругу специалистов.