Ghosts of the mind

Mary Bond

На этой ноте наш разговор и закончился — сэр Луи не горел особым желанием общаться с «виновной». Ну, а я просто сохраняла молчание, тщательно обдумывая свою судьбу.

Я спокойно обдумывала возможные варианты, когда в внезапно в голову ударила лишь одна мысль: Доктор с Кларой улетели на ТАРДИС черт знает куда, а мы с Барри остались вдвоём в 1736 году. Они делись куда-то, даже не зная куда — оба в сильнейшем алкогольном опьянении. Классненько однако, вот только я как раз намотаю себе лет 200 с половиной, припрусь в Бэйкон Хиллс как раз к своему приезду — посмотрю на всё с другой стороны, наведаюсь к Майклсону и Дэймону — жить же мне скучно, а проблемы на свою собственную задницу лучше найти, а то иначе тоска-печаль. Вот как заберёт Доктор меня

прошлую сюда, так приеду себе и продолжу жить в Чикаго. И вот так на всю вечность — одна я заменяю себя другую, прошлую. Нерадостная перспектива однако… Хотя, а есть ли у меня вообще выбор?

Я как-то интуитивно мотнула головой, словно бы подсознательно отвечая «нет». Сэр Луи это заметил, но предпочёл на подавать виду, снова уставившись прямо перед собой.

И вот, спустя уже пару минут ходьбы по бесконечным коридорам дворца, молодой парень распахнул перед нами дверь в огромную комнату. Тронный зал, как я поняла. Здесь было множество огромных окон, выходящих видом на опять же тот же сад; большой трон; а неподалёку от него — рояль. За ним, как я уже поняла, сидел король собственной персоной. Он никак не обратил внимания на наш приход, лишь поднял голову, услышав скрип дверей.

— Я привёл её, милорд. Мне уйти? — сэр Луи был во внимании, внимательно следя за каждым малейшим движением короля, будь то выражение лица или вздрагивание пальцев, которые сейчас умиротворённо покоились на черно-белых клавишах.

— Льюис, останьтесь, — не оборачиваясь, ответил Людовик. Сейчас он снова смотрел на свои тонкие изящные пальцы, покрытые белоснежной кожей. Он никак не подавал виду, будто был заинтересован мной или стражем, скорее говорил это с полной безразличностью. И в какой-то мере это могло меня оскорбить — характером то я от среднестатических французских девушек (которых так ярко описал мне старик по дороге) особо не отличалась.

— Сэр Луи, при всём уважении, милорд, — исправила я чуть тише. Король даже ухом не повёл, но я заметила, как он чуть-чуть вздрогнул, услышав мой голос.

— Что, мисс Фрей? — переспросил он, сидя уже в полуобороте и уверенно глядя на меня.

Его взгляд был твёрдым, но также теперь чуть заинтересованным. Чуть сосредоточившись, я почувствовала, что мужчина сейчас в предельном спокойствии, но ярость подбирается к нему всё ближе и ближе. Конечно, вероятно, в какой-то мере это была моя вина — именно я вчера отказала ему в предложении стать фавориткой, а потом попыталась сбежать с Барри. Это вполне могла вызвать в нём столько противоречивых чувств. «Мой прокол» — подметила я мысленно.

— Его зовут сэр Луи де Бёр, а не сэр Льюис. Я лишь исправила вас — очень часто имя крайне важно для многих людей и лично я считаю, что неправильно называть имя человека, значит ставить его намного ниже себя, предпочитая чувствовать себя по жизни центром земли, — говоря это, я следила, как несколько раз поменялся в лице король, переходя то от спокойствия к ярости, от ярости к обиде и финально от обиды к полнейшей напускной безразличности. Как я заметила краем глаза, сэр Луи в это время чуть удивлённо покосился на меня, а в его глазах читалась маленькая толика уважения.

Когда я закончила, король чуть кивнул сэру Луи и встал, идя ко мне навстречу. Я в это время затаила дыхание, а затем услышала, как страж медленно разворачивается и удаляется из зала.

— Вы так же прекрасны, как и вчера, миледи, — Людовик взял меня под руку и повёл к стоящему под противоположной стеной дивану. Затем он резко меня усадил на него и принялся мерять шагами зал, ожидая моего ответа.

— Я бы так не сказала, — отрезала я. — Мой вид потрёпан, а вы, вероятно, в полнейшем недоумении.

Он резко остановился, глядя на меня в упор, а затем продолжил делать предыдущее.

— Да, вы читаете мои мысли. Но я бы сказал точнее, а именно: вы, миледи, уже своим присутствием в замке вчерашним днём весьма обидели меня, — он быстро вдохнул, словно готовясь к длинной речи, которая потом и поступила. — В списке приглашённых

вас не было, вашего кавалера и спутников тоже. Вас не должно было даже близко быть тут, ваши манеры и характер мне крайне непонятны, а вы даже не имеете ни малейшего понятия об этикете и вежливости. Ваш кавалер оказывал сопротивление моей совершенно лояльной страже, пытаясь вместе с вами сбежать. И он получил по заслугам, вместе с вами попав под замок, — король усмехнулся, глядя на сад. Затем он снова вернулся ко мне и начал внимательно разглядывать меня. Людовик аккуратно присел на край дивана и нежно взял пальцами правой руки мой подбородок, подтягивая его ближе к своему лицу. Сейчас наши лица были на расстоянии примерно сантиметров десять, а сам он напряжённо вглядывался в глаза. — Я знаю, что вы не примете моё предложение, если я спрошу вас снова. Так что ваша единственная судьба — смерть от шпаги, огня или же виселицы. У вас есть выбор, так что я довольно-таки милосерден, — всё это он говорил с холодным взглядом, и, словно ожидая моей реакции, прошептал мне на ухо. — Но я бы хотел, чтобы вы умерли как можно болезненнее, ведь вы должны показать пример всем гражданам, которые до сих пор не смирились с моими принципами правления, а именно чтобы они увидели, что это уже далеко не игры.

С каждым его словом моё дыхание учащалось, а сама я становилась всё испуганнее — понимание, что человек передо мной садист, начинало пугать. Его взгляд был жестоким и холодным, никаких шуток. Этот взгляд я могла лишь сравнить с глазами Дина в наши первые моменты знакомства — глаза обоих прямо светились тьмой и удовольствием от пыток. Я невольно видела в короле садиста и маньяка, который был готов наслаждаться моими страданиями снова и снова, не считая их плохими. Вот только в глазах Дина была простая ненависть ко всем монстрам и, вероятно, она никак не касалась меня лично, скорее моей сущности и, может быть, спорного характера.

— Вы сумасшедший! — вскрикнула я, отпихиваясь от него обоими руками, но Людовик ловко схватил меня за запястья, сильно сдавливая чих пальцами. — Отпустите меня! — взвизгнула я, когда почувствовала резкую боль.

Но он был непреклонен — взгляд был яростным, а движения ловкими и быстрыми. Его холодный и нечеловечный вид хорошо показывал его хоть и утонченный, но подлый и садистский характер.

— Сейчас вы отправитесь в свою камеру ждать смерти вместе со своим другом, а именно у вас осталось лишь примерно два часа до вашей смерти. Советовал бы подумать о чем-то хорошем перед уходом из жизни, но глядя на вас я хочу лишь пожелать как можно больше страданий и проблем. А так же я желаю лично проткнуть ваше сердце самым острым кинжалом, что у меня есть, но тогда не получится надавить на народ, а это в данный момент мне наиболее нужно, — на его губах появилась сумасшедшая улыбка, в глазах блеснула холодная и животная ярость, а сам он резко встал с дивана, подняв рывком меня на ноги тоже. Он всё ещё сжимал мои запястья, которые теперь в свою очередь сильно ныли. Ладони у меня стали чуть бледнее, чем обычно. — Стража! — внезапно крикнул он и двери моментально распахнулись, когда в зал зашёл парень в мундире, которого я видела буквально десять минут на входе в тронный зал. — Отведите её в камеру и приготовьте всё к казни уже через два часа, — он передал мне стражнику, а сам тем временем не сводил взгляда с моих глаз.

Затем он уже было развернулся и направился назад к роялю, продолжая играть, но резко остановился на половине пути, оборачиваясь.

— Решил вам кое-что ответить на ваше скверное заявление в мою сторону, — на его губах стояла усмешка, а подбородок был слегка вздёрнут вверх. — Так как я король, то вполне имею право… как вы сказали? Чувствовать себя центром земли, — добавил он последнее, пару секунд подумав. — А вот вы вовсе не производите впечатления почтенной и уважаемой дамы, а скорее простой оборванки с улицы, — он испустил смешок, льстя самому себе. — Уведите её, Джонатан, — Людовик присел на стул рядом с роялем и продолжил играть, наполняя зал звуками мелодии.