Гиацинтовые острова
Шрифт:
ОПЫТ САВКИ
Яйцо утки Савки само себя высиживает. Не то чтобы у Савки не хватало для него тепла — у матери всегда хватит тепла, да и у отца при желании. Но ведь никакой родитель не высидит яйцо так, как оно само себя высидит.
— Я, брат, в твоем возрасте ни на кого не рассчитывал, сам себя согревал. А как же иначе? Если сам тепла не имеешь, на чужое рассчитывать не приходится.
Яйцу утки Савки не приходится рассчитывать на чужое тепло: родители скрылись, оставив ему лишь свой педагогический метод. И по этому методу каждый высиживает себя сам. Не можешь высидеть себя сам, не надейся, что тебя кто-то высидит!
СУДЬБА ВУНДЕРКИНДА
Чирок-Свистунок
И сразу все пришло в движение, а кое-где даже послышались аплодисменты. Это хлопали родственники из родного семейства утиных.
Кто-нибудь другой наверняка бы смутился и стал раскланиваться, но Чирок-Свистунок не стал раскланиваться, а просто пошел по сцене жизни, как это делают актеры в том самом расцвете таланта и сил, когда уже есть умение ходить и еще не утрачена способность к передвижению.
Семейство утиных пришло в полный восторг:
— Смотрите, он бегает! Вот увидите, вырастет из него Бегунок!
— Нет, из него вырастет Нырок: поглядите, как он ныряет.
А Чирок-Свистунок и бегал, и нырял, — словом, резвился так, как можно резвиться в день своего рождения. В первый, самый первый день своего рождения.
— В нашем роду еще не было бегунков, — припомнил кто-то из ближайших родственников. — Бегунки — это у куликов. У африканских.
— Горе мне! — вскричала несчастная мать. — Значит, ему придется бежать в Африку? Не пущу! — она хотела уже сейчас его удержать, но Чирок-Свистунок нырнул, и все семейство вздохнуло с облегчением:
— Да нет, это будет Нырок. Настоящий Нырок, из нашего семейства. Он останется среди нас. И никто не пошлет его в Африку.
— Я его не пущу, — говорит счастливая мать.
А когда доходит до воспитания, слово получает дядя Нырок.
— Я в его возрасте не умел нырять, — вспоминает дядя Нырок. — Я уже потом научился. А он, поглядите-ка, с первого дня… Да, им, сегодняшним, легче, чем было нам, им все дано с первого дня…
Постепенно Чирок вырастает. Не слишком вырастает, он остается самым маленьким в семействе утиных, но немножко он все-таки вырастает. И становится взрослым. Хотя, увы, не Нырком. Все ждут, что он станет Нырком, помня, как он в детстве нырял, какие подавал надежды, — но он не только не стал Нырком, он даже разучился нырять…
— Я в детстве не подавал никаких надежд, — гордо заявляет дядя Нырок, — я совсем не умел нырять, и если я чего достиг… — дядя Нырок надолго уходит под воду, показывая, чего он достиг, и, выныривая, подводит итог: — В нашем деле главное — тренировка! [66]
КАК СТАТЬ МЕДВЕДЕМ
Разве медведь рождается медведем? Он рождается таким маленьким, что его ничего не стоит спутать с кроликом. Но он вырастает в тысячу раз и в результате становится не кроликом, а медведем.
66
Дело, однако, не только в тренировке, хотя тренировка сама по себе имеет огромное значение. Но не меньшее значение имеет и биологическая особенность: чирки-свистунки, в отличие от нырков, которые в детстве не умеют нырять, умеют нырять исключительно в детстве, а вырастая утрачивают эту способность. А в остальном дядя прав: надо, надо тренироваться!
Потому что никто не показывает ему, какой он маленький, все делают вид, что он
И, видя, что никто ему не помогает расти, медвежонок начинает расти самостоятельно и все старается делать самостоятельно.
Потому что он знает: медведями не рождаются — родиться можно самое большее — медвежонком.
ИНСТИНКТ СОПРОВОЖДЕНИЯ
67
Сравните уши кролика и медведя: сразу видна разница в воспитании.
Стоит Лосенку отбиться от матери, и он не знает, куда идти. Ведь он сам не выбирает дорог, он лишь сопровождает тех, кто выбирает дороги.
Пройдет мимо корова — Лосенок за коровой пойдет.
Пройдет лошадь — пойдет за лошадью.
А медведь пройдет — Лосенок увяжется за медведем. Можно себе представить, куда его заведет медведь!
Но что делать, такой уж у Лосенка инстинкт — инстинкт сопровождения большого животного. Кто побольше, за тем и иди. Неважно куда, но иди. Потому что сам ты не выбираешь дорог, ты лишь сопровождаешь тех, кто выбирает дороги.
БЕРЕГИТЕСЬ ОБЛИЗЫВАТЬ ЛОМЕХУЗУ!
Вам никогда не случалось облизывать Ломехузу? [68] Тот, кто однажды его облизал, непременно оближет вторично, а тот, кто облизал вторично, наверняка оближет и в третий раз.
Начинается все, конечно, с первого раза. Сидите вы с приятелями, отдыхаете после работы, — надо же когда-нибудь и муравью отдохнуть, — и вдруг кто-нибудь говорит:
— А что? Может, есть какие-нибудь предложения?
Уточнять не требуется: все предложения сводятся к тому, чтобы облизать Ломехузу.
68
Жучок Ломехуза настолько мал, что его облизать ничего не стоит. Даже муравью. Но не в этом главное достоинство жучка Ломехузы. Дело в том, что когда его облизываешь, то приходишь в такое состояние… Тут тебе и веселье, и разговор…
А что делать? На работе наш брат муравей знает, что делать, а вот что ему делать на отдыхе? Когда, как говорится, нечего делать?
Есть предложение облизать Ломехузу.
— За успех дела! — говорят бывалые муравьи.
Наш брат муравей любит облизывать за успех дела, потому что даже на отдыхе не может забыть о делах. И даже если вам никогда не случалось облизывать Ломехузу, то теперь это случится, потому что как не облизать за успех дела? Будто вы не наш брат муравей.
С непривычки вам, конечно, ударит в голову. И не только с непривычки: привыкнуть к этому нельзя (хотя и отвыкнуть тоже довольно трудно). Такой уж он, Ломехуза: прежде всего он ударяет в голову. Впрочем, вам теперь все равно. Вы облизываете по второму и третьему разу и уже кричите, как бывалый муравей:
— За успех дела!
И просите повторить. И снова облизываете.
А потом, когда домашние спросят, где это вы нализались, вы не скажете им ничего вразумительного, и они огорчатся и будут причитать:
— Бедные наши дети! Несчастные наши дети!
И будут совершенно правы. Потому что Ломехуза опустошает наш муравейник, уничтожает наше потомство, пока мы его облизываем. И сколько б мы ни облизывали его за успех дела, никакого успеха не будет, не будет, будет пустой муравейник, без единого муравья…