Гибель царей
Шрифт:
— Мое имя Александрия. Я пришла повидаться с Тубруком. Он здесь?
— Прошу подождать, госпожа, — ответил раб и исчез.
Александрия быстро перевела дыхание. Привратник посчитал, что в поместье явилась свободная женщина. Она расправила плечи, почувствовав себя уверенней. Непросто будет встретиться с Тубруком.
Девушка велела себе успокоиться. Октавиан хранил молчание, все еще негодуя на взрослых, принявших решение без его участия.
Когда ворота распахнулись и к ним вышел Тубрук, Александрия была на грани паники и так сильно сжимала ладонь Октавиана,
Казалось, гладиатор остался все тем же. Знакомая мягкая улыбка озаряла его лицо, и Александрия почувствовала, что напряжение, гнетущее ее с раннего утра, ослабевает.
— Я слышал, что дела у тебя идут неплохо, — сказал он. — Если вы голодны, вам принесут поесть.
— С дороги хочется пить, Тубрук. Это Октавиан.
Управляющий поместьем наклонился и посмотрел на мальчика, пытавшегося спрятаться за Александрией.
— Привет, парень. Полагаю, ты проголодался? — Октавиан напряженно кивнул, и Тубрук усмехнулся. — Никогда не встречал ребятишек, которые отказываются перекусить. Заходите, сейчас нам принесут напиться и поесть.
Немного помолчав, старый гладиатор сообщил:
— Здесь Марк Брут. И с ним Рений.
Девушка напряглась. Имя Рения не напоминало ни о чем хорошем. Имя Брута тоже вызывало двойственные чувства — сладость, связанная с горечью и болью. Проходя во двор, она крепче сжала ладошку Октавиана — не для его спокойствия, а чтобы почувствовать себя уверенней.
Едва они вошли во внутренний дворик, на Александрию нахлынули яркие воспоминания. Она стояла… вон там и ударила ножом человека, схватившего ее, а Сусанна погибла за воротами.
Глубоко вздохнув, девушка покачала головой. На этом месте, как нигде, прошлое врывалось в сознание, унося ее с собой в неведомые дали.
— А госпожа дома? — спросила Александрия.
Тубрук изменился в лице и словно бы постарел.
— Аврелия очень нездорова. Если ты пришла, чтобы увидеться с ней, то это вряд ли получится.
— Мне больно слышать такие слова, но я пришла, чтобы поговорить с тобой.
Тубрук отвел ее в тихую комнату; когда Александрия еще была рабыней, ей редко доводилось заходить сюда.
Полы в помещении отапливались, помещение казалось обжитым и уютным. Тубрук ненадолго ушел, чтобы отдать распоряжение об угощении, и девушка чувствовала, как напряжение и тревога покидают ее, уступая место надеждам на лучшее.
Октавиан ерзал, нервно стучал сандалиями по плитам пола, пока Александрия не положила твердую ладонь на его коленку.
Вернулся Тубрук с подносом, на котором стояли кувшин и тарелки со свеженарезанными фруктами. Октавиан с энтузиазмом принялся за угощение, а управляющий улыбнулся рвению мальчика, уселся и вопросительно посмотрел на Александрию.
— Я хотела поговорить с тобой об Октавиане, — сообщила она, помолчав.
— Ты не против, если кто-нибудь покажет ему наши конюшни? — быстро спросил Тубрук.
Девушка пожала плечами.
— Он знает, о чем пойдет разговор.
Тубрук налил ей охлажденного яблочного сока, и Александрия, собираясь с мыслями, отхлебнула из чаши.
— У меня есть доля в мастерской златокузнеца в городе. Мы взяли Октавиана на обучение ремеслу. Не стану лгать тебе и утверждать, что этот мальчик — образец для подражания. Еще недавно он был почти зверенышем, но теперь сильно изменился…
Александрия, замолчав, наблюдала, как мальчик старается запихнуть в рот дольку дыни. Заметив ее взгляд, Тубрук неожиданно встал.
— Пока довольно, парень. Иди, посмотри наши конюшни. Возьми для лошадей пару яблок.
Октавиан взглянул на Александрию. Она кивнула; мальчишка улыбнулся, набрал фруктов и, не говоря ни слова, выскочил из комнаты. Послышался топот его ног по ступеням, затем все стихло.
— Он не помнит своего отца, и, пока мы не взяли его к себе, был уличным мальчишкой. Если бы ты знал, как он изменился, Тубрук! Мальчик просто очарован тем ремеслом, которому обучает его Таббик. У него умелые руки, и со временем, я думаю, из Октавиана получится настоящий мастер.
— Зачем же ты привела его ко мне? — мягко спросил управляющий.
— Уже почти месяц мы не можем выпустить паренька на улицу. Каждый вечер Таббик вынужден провожать его до дому и затем в темноте возвращаться домой. В наши дни даже для него улицы небезопасны, а Октавиана жестоко избили уже трижды… В первый раз у него отняли серебряное кольцо, и мы думаем, что мальчика выслеживают специально — не несет ли он чего-то еще. В городе полно шаек из юнцов. Таббик пожаловался их хозяевам, когда нам удалось узнать, кто виноват, но на следующий день Октавиана избили снова. Они искалечат мальчика, Тубрук. Таббик сделал ему нож, но Октавиан не хочет его брать. Говорит, что этим же ножом его и зарежут, стоит ему только вытащить его. Мне думается, он прав.
Александрия перевела дух и заговорила снова: — Его мать в отчаянии. Я обещала, что отведу мальчика к тебе и попрошу учить труду. Мы понадеялись, что на год — два ты возьмешь его поработать в поместье, а он тем временем подрастет, и мы заберем его назад, в мастерскую, чтобы обучить ремеслу…
Девушка заметила, что начинает мямлить, и замолчала.
Тубрук рассматривал ее руки, и она опять заговорила, не давая ему возможности возразить или отказать.
— Его семья отдаленно родственна Юлиям… Их деды были братьями, свояками или что-то в этом роде. Ты единственный, Тубрук, кто поможет уберечь его от уличных шаек. От этого зависит жизнь мальчика… Я никогда не попросила бы тебя, найдись другой человек, к которому мне можно было бы обратиться.
— Я его возьму, — коротко сказал Тубрук.
Александрия от неожиданности заморгала, и он усмехнулся.
— А ты думала, что нет? Я помню, как ты рисковала жизнью, спасая этот дом. Могла бы убежать, спрятаться в конюшнях, но не сделала этого. В таком большом поместье, как это, работы всегда хватает, хотя с тех пор, как ты жила здесь, земли у нас стало поменьше… Не волнуйся, свой хлеб он у меня отработает. Оставишь его прямо сегодня?
Александрии захотелось обнять старого гладиатора.