Гибкие стереоэкраны
Шрифт:
Впрочем, это уже не она, пока идет небольшой адаптационный период, но скоро узнаю и впитаю, кто та, вернее эта, которая будет очередной я.
Легкий шум в голове вынудил прикрыть глаза, сосредоточиться. В голове четко прозвучало – « быстро встань».
Лиса встала. « Возьми сумку, открой боковой карман, достань коробку, открой, возьми ножны и закрепи с левой стороны за ремень брюк»
Все происходило как в замедленной съемке, женщина под внутренним гипнозом исполняла приказ.
«Теперь положи коробку в сумку, закрой, отставь в сторону, садись, расслабься и забудь все, что сейчас произошло. Ты молодец».
За
Живая белая бабочка под латинским названием «смерть шелкопряда» или тутовый шелкопряд, задыхаясь, умирает внутри кокона, только за счет ее гибели получают прочную нить, скрепляющую дороги и судьбы людей.
«Мертвый шелк» однодневка уничтожается ради вечной жизни красивого материала для мира счастливых людей.
Поездка за рукописью
На звонок ответили мгновенно, ждали. Виктор нервно доложил
– Простите, но дело очень важное. Чемодан со шкатулкой похищен, Василиса в поезде. Необходимо ее встретить, рукопись, действительно, очень ценная.
– Я услышал тебя – сдержанный голос прервал быстрый поток слов.
– Срочно уезжай в Ростовский аэропорт, возьми билет на ближайший рейс, по прогнозу, утром погода должна быть летной. В пятнадцать двадцать пять жду в офисе.
Виктор весь обмяк, сжался, медленно вдавился в мягкую спинку дивана. Рука, непроизвольно, потянулась к сердцу, казалось, дыхание остановилось.
Какой же этот Эверис отвратительно пунктуальный, всегда устанавливает время с точностью до минут. Никто из клиентов, вступающих с ним в сделку, не рисковал опаздывать на встречи, иначе прищуренные глаза пронизывали холодом изморози бросающей в жар.
Как мог попасть под влияние такого жесткого человека?
Все началось, когда читал в университете лекцию о Хазарском каганате. После занятий, как обычно, подошли студенты и один из них спросил, а не находятся ли и сейчас некие артефакты. Да, ответил я, и рассказал, как в конце сороковых годов прошлого столетия, началось строительство Цимлянского водохранилища. Многие хутора оказались на дне водоема, в том числе и исторический памятник город крепость Саркел, бывшая застава Хазарского каганата.
Населенные пункты, подпадавшие под затопление, были переселены. Местные жители разбирали по частям все дома, вплоть до фундаментов. Кирпичи древних поселений хазар перевозили в новые подворья. Тогда особенно часто обнаруживались клады: сосуды серебряные, ремни с пряжками, монеты. Найденные предметы быта, культа и сейчас встречаются у жителей близлежащих окрестностей. Они хранят эти вещи как память о предках, не понимая особой ценности.
Тут, неожиданно для себя, вдруг вспомнил один эпизод давних лет. Будучи студентом исторического факультета, принимал участие в археологических раскопках в восьмидесятых годах. Руководитель проекта для подручных работ нанимал местных. Казачьи хутора были бедные, и многие казаки продолжали жить в домах своих предков. За годы смены поколений там многое что скопилось. Почти во всех хатах были старинные иконы, лампадки, книги. Я побывал в гостях у некоторых старожилов. У одного хозяина видел золотой триптих, на первый взгляд, работа где-то 16 века.
Местный парень уверял, что у его деда есть старинная шкатулка, а там лежит кусок кожи с какими-то непонятными буквами, С трудом удалось уговорить съездить к старику. Когда приехали, дед долго ворчал, но потом нехотя открыл старинный сундучок, достал мешочек, сплетенный из тонких нитей серебра, и показал пергамент.
Тогда я был молод и не настолько хорошо знал язык для понимания текста, но написан он был на иврите.
–Так что еще много секретов существует – закончил я разговор со студентами.
Спустя некоторое время, выйдя из учебного корпуса, направился в сторону аллеи. Рядом остановился автомобиль. Мужчина, невысокого роста, элегантный, приоткрыл дверцу, представился как Эверис Сигматович Винкольский, профессор истории и философии, коллекционер. Вежливо, но настойчиво, пригласил поехать к нему в офис для приватной беседы.
Разговор вначале был о Хазарском каганате. Затем, исследователь раритетов, попросил рассказать историю про рукопись, которую слышал от юного друга, студента моего факультета. Описывая виденный мной явно древний раритет, обратил внимание, как Винкольский слушал с недоверчивым восхищением. Глаза коллекционера загорались страстью.
Через несколько дней после этой встречи, давал интервью одной очаровательной журналистке из исторического журнала. Василиса была чудом небес. Она так заинтересованно слушала историю о хазарах, что невольно возникло предложение продолжить разговор в ресторане.
О, да, конечно, я влюбился. Мы стали встречаться, бродили по городу и все говорили о теме моего увлечения – о хазарах. Василиса, слушала с восторгом и даже позволила себя называть Лисой.
Тем временем Винкольский заманивал и притягивал как магнит, подавлял волю к сопротивлению. Когда я уверял, что не могу поехать в тот далекий хутор, так как весь день расписан по часам, он написал на бумаге крупную сумму денег, которую готов выделить на поездку и компенсацию моего потраченного времени. Но и это был не повод, рисковать карьерой.
Однако когда поделился с Лисой, причиной легкой раздражительности, она рассмеялась и предложила вместе поехать на поиски древней рукописи. Это будет так замечательно, улыбаясь, сказала она, мы сможем вдали от всех быть некоторое время вдвоем.
Покоренный и восхищенный искренностью, хотел прижать очаровательную женщину и целовать эти маковые губы. Весь в нетерпении, в жарком безумстве, был готов на все ради интимной встречи, и я дал согласие.
Встретившись с Винкольским, получил строгие инструкции о тайне поездки и особых мерах предосторожности. В мою задачу входила оценка подлинности рукописи, и договор о цене с владельцем.
Как профессор истории, я был наслышан о подпольных коллекционерах, но никогда ранее с ними не сталкивался.
Эверис Сигматович, узнав, что поеду в Кагальник только при условии, если со мной поедет журналистка, милостиво согласился.
–Да, да, конечно, мы, разрешим ей написать статью – удовлетворенно прихлопнув в ладоши, коллекционер неожиданно щедро улыбнулся.
Это успокоило, и я подал заявление в деканат факультета на краткосрочный отпуск.
Еще со времен студенчества я вел дневники. Впечатления об археологических раскопках подробно описывал и довольно, живописно. Найдя записи прочитал адрес где жил тот старый дед и имя его внука, того парня, который меня к нему отвозил.