Гибкий график катастроф
Шрифт:
— А теперь держим ногу, — приказал Шифу.
Я мысленно пожала плечами: держим так держим, чего уж тут. Просто он тогда не сказал, что мы ее так долгодержать будем!
Я сдалась первой. Поля, скрежеща зубами, будто пытаясь перегрызть кусок стальной проволоки, достояла до конца. Вернее, как до конца? Пока мастер не велел поменятьногу.
Такого откровенного шока в глазах готессы я не видела давно. Похоже, даже для нее это казалось перебором, хотя уж она-то любила поизмываться над учениками! Но поскольку сдаваться было ниже Полинкиного достоинства, она послушно задрала вверх правую конечность.
— Необязательно
— Я справлюсь! — прохрипела в ответ готесса.
Учитель кивнул и вернулся к остальным «адептам», которые, надо признать, выглядели куда здоровее ее. Я — потому что не страдала подобными комплексами и не пыталась шагнуть через голову. А потому уже с полминуты отдыхала в своей любимой «шавасане» на ковре. Мальчик в трико, кажется, вообще был гуттаперчевым от природы и выносливым как верблюд, потому что даже не запыхался. Лицо у девушки тоже было спокойным, но еще мрачнее, чем когда она вошла в зал: наверное, в этот момент, пользуясь случаем, она мечтала убить все живое, и это придавало ей сил. Особенно злобной ее физиономия стала, когда мастер перешел к следующему упражнению и велел опуститься на четвереньки, вытянуться, словно перед жимом лежа, и подняв вверх правую руку и левую ногу, замереть, прислушиваясь к своему дыханию. Ну не знаю: к моему прислушиваться смысла не было — его, кажется, отлично слышали даже в соседнем здании. Поза в целом была несложной, но вы попробуйте постоять так хотя бы минуту! Уже секунд через пятнадцать мои руки дрожали как при землетрясении в восемь баллов. Неудивительно, что сакраментальное: «Обратимся к стойкам у стены!» — я снова дождалась в положении лежа. Правда, уже не знала: радоваться этим крошечным передышкам или плакать от понимания собственной ущербности. Больше всего хотелось плюнуть на все и уползти в сторону выхода. Как, чувствую, и поступало большинство из тех, кто раньше посещал этот зал: количество, учеников в классе перестало меня удивлять. Хотя надо отдать должное педагогу: он был тверд, безжалостен, но, ешкин кот, последователен, как Чингисхан при завоевании степей. Самое стремное оставил на финал: упражнение, которое до сих пор иногда посещает меня в кошмарах. Вернее, посещало бы, если бы я смогла его выполнить.
— Делаем «Кренделек», — огласил мастер, и с тех пор я терпеть не могу крендели!
Во-первых, чтобы просто сесть в указанную позицию, пришлось изогнуть конечности и тело под таким углом, что треск моих бедных косточек перепугал мостившегося рядом мальчишку. Во-вторых:
— А теперь просуньте руку вниз, упритесь ладонью в пол и… поднимите тело над землей.
Блин, как?! Как это вообще можно было сделать?!
Я смотрела на ребят рядом и, честное слово, хотела спросить:
— Вы с какой планеты прилетели?!
Люди не могут сделать того, что делали они! Это противоречит законам физики, а после того, что мы уже сделали, — еще и здравого смысла.
— Сдаюсь… — прошептала, с трудом распутываясь из «кренделька». К черту гордость. Я хочу жить. И ходить. Хоть когда-нибудь…
Полина, к сожалению, считала иначе. Имидж для нее был делом важным, потому она не только «вспорхнула над миром», как выразился мастер, но и в раздевалку доковыляла сама, хмуро припевая под нос:
— Я — паровоз, лечу сквозь тьму и у меня фонарь во лбу…
— Полечка, с тобой все нормально? — осторожно спросила я. На меня подняли такие глаза, что промеж них захотелось вколотить гвоздь просто из сострадания. — Что-то болит?
— Всё, — честно ответила подруга. — Завтра будет жуткая крепатура. Давненько она меня не посещала… а вот послезавтра…
—
— А послезавтра я сюда вернусь!
— Зачем? — испугалась я: уж больно угрожающе прозвучало ее обещание.
Поля перевела на меня сверкающий решимостью взгляд:
— На занятие, конечно. Я так просто не сдамся. Он меня еще не знает, но я буду лучшей его ученицей! Сдохну, но стану лучшей. Comprendo?!
Я мысленно покачала головой, хотя удивляться было нечему. Полина была той самой вороной из анекдота про гусей и юг: птицей большой, сильной, но на голову долбанутой. Она будет держаться до конца, на спор поднимется на Эверест без страховки, переплывет Ла-Плату [5] на каноэ, после ядерной войны переживет тараканов — и все на чистом упрямстве. Вопрос «зачем?», правда, так и останется открытым, но за годы дружбы я поняла одно: нельзя становится между Полей и ее мечтой. Какой бы странной она мне ни казалась.
5
Ла-Плата— самая широкая река в мире. Ее ширина колеблется от 48 до 220 км.
В связи с этим в данный момент меня интересовало только одно:
— Полечка, ты же не против, если я буду поддерживать тебя на безопасном расстоянии?
— Чего? — хихикнула тренер, с трудом поворачивая ко мне голову. — Йога оказалась слишком сложной для тебя?
— И мне совсем не стыдно это признать, — честно ответила я.
Поля фыркнула, усаживаясь на скамью с таким видом, будто страдала прогрессирующей формой геморроя и радикулита:
— Слабачка! Не хочешь ходить — не надо. Флаг тебе в руки, барабан под мышку, штык в спину и… билет на елку. А я не сдамся!
— Помочь тебе снять футболку? — спросила я, участливо глядя на этого несломленного бойца.
Она даже не сменила тон:
— Да, пожалуйста.
— А домой мы на твоем мотоцикле доедем?
— Разумеется! — выдохнула подруга, поднимая руки к груди и тут же роняя их обратно на колени. — Но лучше все-таки взять такси.
Я покачала головой, но больше ничего не сказала. Все равно смысла не было. Поля сделала выбор, приняла новый квест. И теперь не отступится, пока не пробьет головой стену и не отхватит за это какой-нибудь приз. Даже если это будет отвалившийся кусок шлакоблока…
ГЛАВА 5
Когда я вижу имена парочек, вырезанные на деревьях и скамейках, я не думаю, что это мило.
Я думаю, что весьма странно, когда люди берут на свидание нож…
Полина не поехала ко мне после йоги. Объяснила тем, что не хочет показываться Богдану в такомвиде. И мне сразу стало очень обидно за брата, потому что он, конечно, был ценителем красоты и изящества, но также и просто хорошим человеком. А хорошие люди не отворачиваются от любимых только потому, что от них плохо пахнет (особенно если этому есть достойное оправдание).
— Кажется, ты слишком плохого мнения о своем парне, — пробурчала, пока такси везло нас к Полинкиной квартире. — Вряд ли его хватит кондрашка от вида пятен на твоей майке.
Она ответила раздраженным взглядом:
— К майке мое решение не имеет никакого отношения. Богдан видел меня и в худшем виде — ничего, пережил.
— Тогда что тебя беспокоит?
Поля вздохнула:
— Ну я же как бы королева ночи, да? А королевы ночи, они какие?
— Красивые? — неуверенно предположила я.