Гибриды
Шрифт:
Не успели мы забыться коротким тревожным сном, как включился свет и прозвучала команда: «Подъём!» В проходе между кроватями стояли военный в белом халате поверх едва сходившегося на груди кителя и светловолосая женщина, тоже в накинутом белом халате. Когда мы оделись, нас пофамильно пересчитали и после оправки повели в столовую. Столы там были прибраны, но всё же было заметно, что перед нами уже завтракали. Когда мы пришли на раздачу, то ахнули: белый хлеб, масло, настоящий чай, сахар. После бывшей лагерной баланды нам казалось: попали в рай.
Когда закончился завтрак, всё тот же молчаливый капитан, который велел обращаться к нему только
Так продолжалось почти неделю. С каждым днём на ночёвку в барак приходило всё меньше и меньше заключённых. Из пятнадцати привезённых женщин осталось только девять. Куда подевались остальные, одному только Богу известно. Хорошо, что осталась Татьяна.
На меня обратил внимание один врач, по-видимому, самый главный. В присутствии своих коллег, полюбовавшись на меня обнаженную, – а я была высокая, длинноногая, стройная, черноглазая, у меня были смоляные волнистые волосы чуть не до пояса, а лагерная цинга ещё не успела съесть белизну зубов, – он в восхищении промолвил:
–Тебе бы цыганское платье, расписную шаль, красную ленту в волосы да на шею серебряные монисты – настоящая бы получилась Кармен.
А потом, вздохнув, промолвил:
– Слушал я эту оперу в Москве, хорошее было время.
С того времени ко мне эта кличка и прилепилась.
– А как ваше настоящее имя? – спросил Александр.
Старуха строго посмотрела на него и сказала:
– Этого ты никогда не узнаешь. Зови меня, как я тебе сказала, – Кармен. Тем более, что в молодости я была очень похожа на известную цыганку. А теперь спать. Поздно уже!
– Схожу, прогуляюсь перед сном,– сказал Александр, надевая куртку…
Светила полная луна, отбрасывая от вековых деревьев огромные чёрные тени. От морозного воздуха нарзанными иголочками першило в горле. Вдали, внизу в распадке, послышалось похожее на собачье тявканье, а потом ему завторил и вой, который начался с низких нот и забирал всё выше и выше, спиралью вонзаясь в тёмное морозное небо. Непроизвольная дрожь прошла по телу Александра. И совсем стало страшно, когда в ответ далёкому волчьему вою раздался рядом, за спиной, леденящий вой, в который выливалась звериная то ли тоска, то ли злоба. Резко обернувшись, Александр увидел у огромного кедра воющего Лесуна. В свете луны серебрилась его чёрная шерсть, зелёными огнями горели обращённые к ночному светилу глаза.
Скрипнула дверь, и в тёмном проёме показалась Кармен.
– Лесун, успокойся! Пошёл спать!
Волк прервал свою полуночную мрачную песню и рысцой потрусил за избушку.
– Ты тоже иди спать,– сказала Кармен, закрывая дверь.
Немного постояв на морозе, чтобы успокоиться, Александр пошёл в избу.
Зайдя в домик, он увидел сидящую на топчане Кармен.
– Скажи, бабушка, а почему Лесун не уходит к волчьей стае?
Кармен, вдохнув, ответила:
– Как мне нельзя появляться среди людей, так и ему нельзя идти к волкам. Порвут они его. Мы с ним оба изгои. Вижу, тебе не терпится узнать о нём. Всё равно не уснём, так слушай:
– Лесуна, как и тебя, тоже принёс ко мне Герасим. Как я его поняла, он спас его от разъярённых волков, убив при этом трёх здоровых волчар. Ещё бы чуть-чуть – и они Лесуна полностью разорвали бы, а потом сожрали. Что-то волки между собой не поделили. Возможно, это была борьба за лидерство со старым вожаком или за самку, а может быть, что-то другое. Я его еле выходила. И сейчас он мне будет верен до издыхания. Да и за Герасима он свою шкуру не пожалеет. Ну, а теперь спать!..
Проснувшись утром, Александр услышал, как избушку сотрясают порывы ветра, скрипит и стонет лес, а единственное окошко, похоже, было занесено снегом. Очаг уже был растоплен, и Кармен что-то на нем стряпала. Почувствовав, что постоялец не спит, она произнесла:
– Пуржит. Значит, весна не за горами. Весной и летом здесь хорошо. Каждый кустик и каждая поляночка кормят. Черники, брусники, малины, морошки море здесь. А грибов сколько! И рыбой богаты здешние реки да озёра. В былые времена, когда были здоровье и сила, ходили мы втроём на зимнюю рыбалку. Вот и ты тоже, когда окрепнешь, можешь сходить с Герасимом на озеро. Он тебе покажет.
– Кстати, а где он сейчас? – спросил Александр.
Кармен, усмехнувшись, ответила:
– У него свои дела. Да и не любит он тесной избушки. Если Герасим понадобится, пошлю за ним Лесуна. Этот всегда поблизости. Ладно! Соловья баснями не кормят. Садись за стол, будем кушать…
Завтрак, как обед и ужин, состоял всё из той же мясной, с сушёными грибами, похлёбки, но она, приправленная разными травяными специями, не приедалась. Ароматный чай, заваренный на лесном разнотравье, с листьями брусничника и других лесных даров, подслащённый диким мёдом, нисколько не уступал заграничным экзотам. Дополняли местное меню мочёные клюква и брусника. Не хватало только хлеба. Как зеницу ока берегла Кармен скудный мешочек с семенами ржи и ячменя. Смотрела, чтобы, упаси Бог, его содержимое «не попортили» мыши, постоянно сетуя на плохой урожай прошлого лета.
… Пуржило с неделю. За это время обитатели избушки наружу практически не выходили. Пару раз вместе с ними ночевал Лесун. Соседство лесного хищника несколько тревожило Александра, но вскоре он к нему привык. Особенно радостно встретили Кармен с Александром утреннее солнце. С трудом отворив заснеженную дверь, Александр протиснулся наружу. За ним вышла и старуха. Еловые лапы чуть не до земли прогнулись под тяжестью снежных шапок. До неузнаваемости из-за снежных сугробов изменился знакомый пейзаж. За четыре проведённые здесь месяца Александр окончательно поправился. Правда, сломанная нога чуть побаливала, но он уже мог обходиться без палки, даже пробовал ходить за водой. Взяв ведро, бывшее когда-то медным котлом, пошёл он и в этот раз, проваливаясь в глубоком снегу, вниз к речке. С трудом отыскав нужное место, Александр разгрёб снег, пробил замёрзшую лунку и набрал воды с осколками льда. Обратный путь был труднее. Наблюдавшая за ним Кармен сказала:
– Слава Богу, поправился! Можно и на рыбалку отправляться. Сейчас, после обильного снега, на отдельных озёрах начнёт задыхаться рыба. Вот за ней и отправитесь втроём. Герасим знает, куда идти. Завтра и пойдёте…
Наутро во время завтрака Александр услышал за стенами избушки тяжёлые шаги и повизгивание.
– Ну, заходите, бродяги, – промолвила Кармен.
В распахнувшуюся дверь проскользнул волк, а за ним протиснулся и Герасим, внося за собой морозный запах тайги и зверя. Он привычно уселся на шкуру в углу и осмысленно оглядел присутствующих людей, а волк растянулся у дверей. Кармен вытащила из чугуна огромный кусок мяса и протянула Герасиму.