Гид по аду

Витор Анна

Почувствовав поцелуи на шее, Энджи уперлась затылком в подушку. Аргус уже перестал дразнить, давая насладиться каждым моментом. Когда влажный кончик языка прошелся по пульсирующей жилке, Энджи застонала. Ногти неосознанно впились в мужскую спину, как в единственную опору.

Наконец, пуговицы закончились. Энджи потянулась помочь, но Аргус молча остановил ее. Он сам принялся снимать с нее платье.

Было видно, как сложно ему держаться, чтобы просто не сорвать одежду. И все же Аргус вел себя терпеливо и нежно, как никогда.

Оставшись в одном белье перед ним, Энджи

потянулась к ремню на его брюках. Пальцы быстро высвободили кожаную полоску из пряжки. Следом пришел черед и молнии, пока Аргус разбирался с застежкой на бюстгальтере. Вскоре он отправился вслед за платьем куда-то в полумрак. Воздух в контрасте с изнывающим от желания телом показался прохладным, как атлас постели.

Аргус сбросил брюки, оставаясь на равных. Он наклонился к ключицам Энджи, и поцелуи начали покрывать буквально каждый сантиметр кожи, спускаясь к груди. Прерывистое дыхание смешалось с тихими стонами. Воздуха перестало хватать, а сердце зашлось в бешеном ритме.

Словно этого не хватило, кончик языка едва-едва обвел розоватый ореол на груди. Влажное горячее прикосновение заставило закусить губу, чтобы хоть немного приглушить стон. Ладонь сама собой легла на затылок Аргуса, словно в просьбе не останавливаться. А он поймал губами набухшую вершинку, сминая пальцами другую грудь.

Энджи, как никогда, чувствовала себя в полной его власти. Уверенные руки касались, по ощущениям, всюду, а жаркие поцелуи не давали и секунды передышки. Тело изгибалось под таким напором, как податливый воск. Пальцы то бессильно комкали темный атлас, то до легких царапин вжимались в кожу Аргуса. А это лишь сбивало его дыхание, распаляя еще сильнее.

Энджи показалось, что прошла целая сладко-томительная вечность прежде, чем его пальцы подцепили светлые кружева трусиков. Бедра послушно приподнялись, помогая избавиться от мешающей ткани. Аргус стянул белье медленно, и ладони попутно погладили разгоряченную кожу.

Сквозь опущенные ресницы Энджи увидела, как и он остается полностью обнаженным. Следом их лица снова оказались близко-близко, а тела почувствовали жар друг друга.

— Я люблю тебя, — прошептал Аргус, опаляя дыханием.

Чувственный поцелуй окончательно наполнил голову сладким дурманом, но Энджи все-таки оторвалась. Она приподняла голову, чтобы коснуться губами татуировок на шее. В промежутке между спускающимися поцелуями прозвучали тихие слова:

— И я тебя.

Энджи услышала, как вконец сбилось дыхание Аргуса, и это заставило осмелеть. Она слегка прихватила зубами бледную кожу, проводя руками по его плечам. Похоже, игривый укус стал последней каплей. Послышался стон возбуждения, едва не перешедший на рык. Аргус сжал пальцами бедра Энджи. Она сладко вскрикнула, почувствовав проникающую плоть. Тело изогнулось навстречу в попытке прижаться еще ближе. Затылок вмялся в подушку, а пальцы вцепились в спину Аргуса. Энджи обвила ногами его бедра, чтобы ловить каждый толчок.

Аргус двигался все быстрее и несдержаннее, отчего проникновение становилось еще глубже. Ее бедра ритмично приподымались, и с губ слетали все более громкие стоны. Кожа, ставшая чувствительной до предела, ощущала каждый его рваный

вздох, каждый тихий шепот:

— Энджи…

Так хрипло и чувственно. Это сводило с ума одним звучанием, как и низкие стоны, вырывающиеся у Аргуса.

Он перехватил запястье Энджи, прижимая к постели. Пальцы переплелись, и чувство единения стало запредельным. Не только физического.

Другой рукой Энджи неосознанно оцарапала спину Аргуса. Напряжение стало таким, что даже пальцы на ногах подогнулись. Все мышцы свело в предчувствии удовольствия. Энджи почувствовала, как туго сжалось все внутри. В очередной раз Аргус вошел сильнее, а она максимально подалась навстречу. Яркое удовольствие напрочь лишило мыслей, и тело задрожало от наслаждения.

Словно по инерции, Энджи все-таки двинулась в такт. Сквозь затуманенное сознание она почувствовала, как по мышцам Аргуса пробегает такая же сладостная судорога. Их пальцы почти одновременно сжались, будто в попытке удержаться за реальность. Два вскрика наслаждения сменили друг друга: ее плавно перетек в его.

Первая волна ощущений схлынула. Аргус все еще продолжил нависать над Энджи. Его пальцы осторожно убрали с ее лица тонкую прядку.

— Больше не сбежишь, — не то спросил, не то утвердительно выдохнул он.

Легкий поцелуй — и Аргус откинулся рядом на постель. Еще восстанавливая дыхание, Энджи повернула голову. Взгляд скользнул по красивому мужскому телу. Огоньки свечей заставили влажную кожу слегка блестеть. Преодолев сладкую истому, Энджи негромко ответила:

— Ни за что.

Она подвинулась ближе, и голова настолько уютно устроилась на плече Аргуса, словно они засыпали так уже сотню раз. Приобняв за талию, он по-собственнически окинул взглядом изящную фигурку. Глаза приглушенно блеснули в сумраке, как у довольного кота. А кончики пальцев принялись выводить невесомые узоры на плече Энджи.

Обессиленная и счастливая, она прикрыла глаза. Ладонь легла на грудь Аргуса, ловя каждый стук его сердца. Биение постепенно успокаивалось, и это невероятно убаюкивало. Вскоре Энджи уже провалилась в сон. Впервые со времени падения он оказался настолько спокойным и приятным.

Разбудил яркий белый свет. Он до боли ударил по сомкнутым векам. Энджи встрепенулась. Щурясь, она непонимающе осмотрелась. Рядом раздалось рычащее:

— Проклятые ангелы.

Только тогда Энджи поняла, что лучи исходят от шкатулки на столе. Вся резьба вспыхнула холодным сиянием, заливающим комнату. Ладонь пошарила по постели, но нашлась только рубашка Аргуса. Энджи поспешно накинула ее, застегнув на пару пуговиц. Босые ступни торопливо коснулись мягкого ковра.

Стоило открыть шкатулку, как ослепительный свет погас. Энджи нахмурилась. Она нашла внутри письмо почти вслепую: с непривычки темнота показалась слишком густой.

Аргус тихо подошел сзади. Щелкнула зажигалка, и в подсвечнике загорелась свеча взамен догоревших. Энджи машинально оглянулась. К щекам сразу прилило легкое тепло. Аргус-то не стал тратить время на одежду.

Энджи тряхнула головой, и пальцы торопливо разорвали конверт. Еще сонные глаза сощурились: почерк оказался достаточно витиеватым.