Гидра
Шрифт:
17.
Ханлан все утро ковырялся в железе. Он был той ранней пташкой, по которой можно было сверять часы, не дожидаясь официальной сирены, звавшей всех бойцов на завтрак. Он не любил откладывать свои дела. Говорил, что время дано нам для того, чтобы использовать его с умом, а не спускать на такое бесполезное дело как сон.
Он спал всего четыре часа в день. Засыпая и просыпаясь как по мановению волшебной палочки. Оборудовав подсобное помещение бокса под собственную комнату, он всегда оставался ночевать именно там. Ни мороз ночью, ни страшная жара днем, нагревавшая покрытие бокса до высоких
Вот и сейчас, когда я увидел его, выползавшего из-под груды металлолома, которую он почему-то называл "грудкой", он был бодр и с радостью встретил меня.
– Давно не было тебя. Я уж подумал, что все, конец, придется привыкать к новому пилоту машины.
Его лицо расплылось в язвительной улыбке.
Да, черт возьми, и я был рад его увидеть.
– Что еще слышно в мое отсутствие?
– Генерал рвет и мечет. Видимо этот русский решил тут все перевернуть. Снял с должности главного механика и поставил на его место какого-то верзилу из новой смены. Черт, да мне страшно от одного его вида. Не говоря уже о том, чтобы заговорить с ним. Заменил охрану, приказал установить видеонаблюдение не только на особо опасных участках, но и по всему периметру. Короче, дело обстоит не самым радужным образом, но стоит отдать ему должное, все стало примерно таким же как и в первые месяцы нашей службы на этой планете. А так все по-старому. Ну, а ты как загремел за решетку? Говорят, нарушил режим арендованной винтовки. Патроны не вернул, да и еще раненую женщину-идеолога на шее притащил.
– Да, все так и было.
– Проклятье. Любишь ты собирать неприятности в одну корзину. А сегодня я еще узнал, что ты в составе группы самоубийц. Не поделишься, каким местом надо думать, чтобы записаться туда добровольцем?
– Долгая история. Поверь, тебе будет не интересно.
Пожав плечами, он вернулся к своим делам. Треск от ломающегося металла разлетался по всему боксу. Искры от режущего инструмента, как новогодний фейерверк, фонтаном поднимались вверх и сыпались прямо ему на голову.
– Ну раз ты уже в курсе может поможешь своему пилоту советом старого техника.
Шум инструмента затих. Скрип гнущегося металла наполнил пространство вокруг и разлетелся в стороны.
Ханлан держал в руках небольшой кусок листового металла, который он вскоре откинул в ближайшую кучу утиля.
– Честно сказать, Рик, у меня нет даже малейшей мысли чем тебе там помочь. Разве что машину сменить.
– Ты предлагаешь заменить "Зубра"?
– А зачем он тебе там нужен - техник опять удивленно развел руками - местность малопроходимая, плотная, толстые деревья и лианы, постоянно загромождающие кабину пилота. Здесь нужна не броня, а скорость и мобильность. Что толку от многочисленных слоев брони, если ты просто не сможешь двигаться. А угодив в болота, вес сыграет с тобой злую шутку, уйдешь на дно и глазом не моргнув.
В этот момент я вспомнил слова Рутгарад и то, как закончил свою жизнь его командир группы.
– Предложения?
– Что-нибудь из разведывательных машин. Может из класса "Волк", либо "Рысь", такие как раз подойдут тебе в этом деле. Конечно, брони там кот наплакал, но в твоем случае это уже непринципиально.
Он сделал ударение на последнее слово и тут же отвернулся обратно к сложенным ошметкам некогда боевого робота.
– Что значит "непринципиально"?
Нехотя, Ханлан повернулся ко мне и, сложив руки на груди, спокойно ответил.
– Рик, выбор у тебя такой, что даже мертвые не позавидовали бы. Тяжелая машина только усугубит ситуацию. Да, это может подействовать успокаивающе на тебя, когда ты войдешь в топи, но дальше... дальше никто не знает, что может произойти. Вдруг ты застрянешь в этом месте и не сможешь сделать шага, что тогда? Как ты будешь выбираться из этой ситуации. Послушай, будь я на твоем месте, - он тут же немного запнулся, нарочито откашливаясь от сказанных им слов, - я бы выбрал именно "Рысь". Хорошая мобильность, оборудование связи, способное пробить даже установленную систему заглушек и помех. В конце-концов, эта штука не такая тяжелая, как "Зубр", если что, ты сможешь унести ноги раньше, чем эти ноги оторвет взрывом снаряда.
– Ты умеешь успокоить, Ханлан.
– Я говорю так как оно есть. Вот и все.
Он был прав. Техник знал свое дело на отлично и прекрасно знал все плюсы и минусы каждой машины, использовавшейся на этой войне. Мобильность была для него всем. Никакая броня и размеры так не решали лично для него, как способность носиться по полю боя с невиданной для противника скоростью.
Однако я не разделял его мнения, хотя и не отрицал очевидных преимуществ разведывательных машин перед тяжелыми монстрами.
– У тебя есть свободная техника?
– спросил я.
Тот утвердительно кивнул головой, даже не повернувшись в мою сторону. Он был увлечен своей работой настолько, что никакой шум или разговоры, доносившиеся из открытых дверей бокса, не могли отвлечь его от любимого занятия.
– Хорошо. И хоть я не уверен, что это действительно правильная мысль, я положусь на твой опыт, Ханлан.
– Вот только не надо этого! Слова звучат будто "ты будешь виноват в моей смерти".
Я засмеялся.
– Не люблю, когда на меня вешают смерти пилотов. За все время, что я работаю техником, только двое из двенадцати погибли в бою. И то, моей вины там не было.
– Ладно-ладно, не кипятись, просто подготовь машину к бою. Кто как не ты сделает это лучше всех.
Мне надо было успокоить разозлившегося техника и красивые слова тут были кстати.
– Хорошо. Ты получишь свою "Рысь" в лучшем виде. Правда надо заранее кое-что уточнить.
Он встал на ноги, выпрямился и, вытрав взмокшие руки, позвал за собой.
Я последовал за ним. Миновав два огромных робота, стоявших рядом друг с другом, мы прошли еще около пятнадцати метров, когда перед моими глазами не появилась табличка: "Вход строго по пропускам"
Дверь открылась и мы шагнули внутрь. Здесь находилась та самая комната, в которой он проводил все свое свободное время. Хотя такового у него было очень мало.
Зайдя за небольшой стол и открыв панель виртуального компьютера, Ханлан принялся набирать сообщения.
– Значит, болота говоришь.
– он продолжал что-то бубнеть себе под нос, не пытаясь хоть как-то уточнить сказанное им.