Гидроудар
Шрифт:
Немного в стороне беседовали генерал Иволгин и Батяня.
— Ну что, майор, притомился? — с чуть заметной улыбкой спросил генерал.
— Нормально, товарищ генерал, — стандартной фразой ответил Лавров, — в порядке.
Батяня ожидал продолжения разговора о теме, весьма его интересующей. И он не ошибся.
— В общем, так, Лавров, — кашлянул
— Слава богу! — с чувством произнес Батяня. — А то ведь я очень беспокоился.
— Беспокойство майора Лаврова тоже учтено, — с хитрецой в глазах отметил генерал.
— Выходит, что кое-кто во всем этом сыграл роль подопытных мышей? — Батяня красноречиво намекал на участие свое и товарищей.
— Это ты можешь думать как угодно, но без этого тоже, знаешь ли, редко обходится, — посуровел генерал. — Всякие там теоретические выкладки — это одно, а вот то, что происходит на деле, на практике — вот главное!
— Ну да… — протянул Лавров, вспоминая «веселые» моменты деятельности в джунглях Бангладеш, когда десантники чуть не ухлопали друг друга «из-за кое-каких недоработок».
Впрочем, Батяня никогда и никому не жаловался на то, что он подчас должен становиться этой самой подопытной мышью или живой мишенью. Став тем, кем он являлся, майор, конечно же, прекрасно знал, что именно ему уготована такая судьба. И он выбирал ее сознательно. Кто-то ведь должен бесконечно рисковать своей жизнью, чтобы спасти сотни, а то и тысячи других.
«Есть такая профессия — Родину защищать», — промелькнула у него в голове классическая фраза, которая объясняла многое, если не все.
Глядя на собеседника, Батяня видел, что тот думает точно так же. Да и как могло быть иначе, если замглавкома ВДВ генерал Иволгин получал свои награды и звания не за освоение кабинетных просторов, испытав в свое время все то, что знакомо каждому боевому офицеру…
— Но ты особо, Лавров, не радуйся, — продолжил генерал, — я прекрасно знаю твою позицию. Естественно, живого человека не заменишь никаким роботом, тут, как говорится, и речи быть не может. Но вот усовершенствовать то, чем мы с тобой занимаемся, — дело нужное и необходимое. Так что, возможно, когда-нибудь в далеком будущем столь нелюбимая тобой программа и будет внедрена. Прогресс все же нельзя остановить. Согласен?
— Конечно, согласен, товарищ генерал, — кивнул Батяня, — если все это будет сделано разумно, то почему бы и нет?
Здесь майор немного хитрил, понимая, что если это и случится, то когда еще…
— Вот и отлично, — хлопнул его по плечу Иволгин, — давай лучше музыку послушаем.
Концерт тем временем разворачивался полным ходом. Из динамиков гремел один из главных хитов группы Разгуляева. Мужественная песня «Комбат», знакомая наизусть почти каждому присутствующему на плацу, откликалась в сердцах и душах. Песня о человеке, ставшем настоящим олицетворением русского офицера, никого из десантников не могла оставить равнодушным. Вместе с музыкантами ее пели почти все.
Василий Разгуляев, сотни раз исполнявший ее, сегодня пел, да что пел — чувствовал песню по-новому. В его памяти проносились события, пережитые им за последнее время.
Жизнь Василия вообще сложно было назвать спокойной и безмятежной, но то, что произошло во время визита в далекую азиатскую страну, было достойно сценария для какого-нибудь боевика. Ничего подобного, конечно же, с лидером группы никогда не случалось. И Разгуляев понимал, что остался в живых благодаря русским десантникам — тем парням, которые готовы рисковать собой для того, чтобы вызволить из беды товарища. Некоторые из них сейчас стояли у сцены, подхватывая слова песни.
Батяня и генерал пели вместе со всеми. В глазах суровых офицеров стояли слезы.