Гиль-гуль
Шрифт:
Часть 1
ЛЕТО
У старушки румяные от мороза щеки. Наверное, если подлететь поближе, на них будут видны уродливые сине-красные сосуды. Уютная маленькая старушка. Маленькая, ха-ха! Губы трубочкой — гулигулигулигули… Неповоротливы все же эти голуби, вон, воробей выхватил у одного из-под носа горбушку почти с себя ростом и был таков. Руки у нее замерзли что ли, зачем кидать такие огромные куски? А лапы ведь и правда дубеют, и это еще не так холодно, просто чуть-чуть подморозило, черт! Что же я буду делать зимой? Неужели придется жить в какой-нибудь стае? Или стаи только у перелетных птиц? Черт знает, как они тут в городе живут. Как с ними общаться? Они же наверное как-то разговаривают… А если они меня не признают, может во мне какая-то странность, или запах не тот? Могут ведь и заклевать. Кто я вообще? Хоть бы в зеркало посмотреться. Похож
— Алексей Григорьевич! Пекин! Алексей Григорьевич, надо уже встать и надо собираться!
Улыбчивое юное личико Вей-дин, открытая дверь купе, где же старуха? Ну да, ну конечно… Вей-дин. Опять этот сон дурацкий.
— С добрым утром! Вы так сильно спать, товарищ Васильков, я вам стучала, а вы даже ухо не повели.
— Ухом не повел, эм на конце, у-хом.
Глядя на нее, невозможно не улыбаться. Поезд идет километров восемьдесят, не меньше. За окном только что рассвело и сколько хватает глаз — посевы риса и гаоляна.
— Ну и где твой Пекин?
— Через час мы прибудем, а товарищ Таранов сейчас будет делать совещание, потому что сегодня в шесть вечера прием у министра товарища Тен Ден-юаня, а до этого мы можем отдыхать в гостинице, а можем ехать на экскурсию в императорский дворец, или по городу, или в зоопарк, а ваши товарищи все уже там были, и они не хотят, все хотят на фабрику шелка, ну, кроме товарища в очках, этого, нового, как его…
Вей-дин, вечно сияющая болтушка. Если попросить выйти из купе, не обидится, в противном случае она без устали будет совершенствовать свой русский. Лежать и слушать ее милое щебетанье, прикрывая смятой простыней голые ноги, а главное, еле уловимый запах вчерашних носков.
— Я понял, Вей-дин, скажи товарищу Таранову, что я уже иду на совещание, я только брюки надену, ладно? По-китайски одеваться я пока не готов. Кстати, а в Пекине люди тоже разгуливают по улицам в трусах и в майках? Это же столица, как-никак…
— Как-ни-как? Что значит какникак? Остальное я все поняла, и я иду в коридор! Чиннень, ну… молодежь, конечно, так ходит, в Пекине тоже очень жарко! Одевайтесь, товарищ Васильков, я не зайду, только скажите мне про какникак, а то я потом забуду!
— Ну, как-никак… это… ну, я даже не знаю… это зависит от контекста. Слушай, это же просто междометие такое, ну… может быть, «как-никак» это значит «в конце концов»…
— О! Я знаю в конце концов! — радуется голос девушки. — Мы даже стих на курсах учили, называется «Свет коммунизма»:
Мы все умрем в конце концов, Людей бессмертных нет, Но славные дела отцов Подарят детям свет!Лян-фу потирал виски, потирал лоб, снова виски… затем стал сосредоточенно массировать переносицу и надбровные дуги. Боль в виске и не думала проходить, зато потихоньку принялась побаливать печень. Нет, так не годится, рабочий день только начался, с минуты на минуту должна явиться Сян-цзэ. Он откинулся на стуле, сложил ладони и десять раз сильно надавил на область печени, затем встал из-за стола, подошел к двери, повернул ключ. На случай, если кто-то вздумает без стука войти в кабинет. Из открытого настежь окна не поступало никакой свежести, до октября теперь продлится это
Такие мысли тяготили Лян-фу, помимо его желания, это точно. Очень может быть, что дело было в другом. В его новом назначении, которого не произошло. В его сорокалетней жене, которая выглядела плохо, очень плохо, особенно по утрам…
В дверь тихо стучали. Склеротик! Он же закрыл дверь! Стук прекратился, на дверь слегка надавили, попытались войти.
— Иду-иду! — Лян-фу ринулся к двери.
Ей тридцать пять? Как странно. Я дал бы ей не больше двадцати двух. Это была первая мысль заместителя. Его лицо радушно улыбалось.
— Прошу прощения, товарищ… э… — Он прекрасно помнил ее имя.
— Чжан Сян-цзэ. — Ее ответная улыбка. Ее глаза. На фотографии ничего особенного. Не передает. Так-так-так, все-все-все. Проходите, товарищ, присаживайтесь.
Все так же улыбаясь, Лян-фу закрыл окно, в кабинете стало немного тише.
— Ну, будем знакомы, я, собственно, вызвал вас для знакомства, а то трудимся в одном управлении…
Очень скромно. Синяя курточка и брюки, как у всех. Все отутюжено, идеально чисто. Молчит и улыбается.
— Вы ведь три года работаете в управлении?
— Три с половиной…
— Ну да, ну да… прекрасные отзывы, знание языка… — Он придвинул к себе папку. — Можно личный вопрос? — Она кивнула. — По плану строительство моста продлится до октября пятьдесят восьмого, это почти полтора года. Я слышал, у вас есть жених. Он не против?
— Но… мы расстались.
— А… тогда понятно. Я… должен сказать, вы не подумайте, что я вас отговариваю, но на таком объекте рабочий день не нормирован, могут поднять и среди ночи… Условия быта — сами понимаете, приближены к полевым. К тому же наводнения. В том районе из-за обильных дождей Янцзы часто выходит из берегов, бывает, даже гибнут люди… Готовы ли вы работать в таких условиях?
Аристократка. Взгляд, поворот головы, волосы, кожа. Что она делает с ней, интересно? Или просто сытое детство? Витамины, протеины, гигиена… Его жена старше на четыре года. Старуха. Его дочь и то выглядит хуже, а ведь ей девятнадцать. Не спешит отвечать. Нет, он чувствует себя идиотом, ее кандидатура утверждена, сегодня она уже будет работать на приеме в гостинице «Мир». Не клеится, не в том русле. Он хотел быть немного развязным, по-доброму, как старший товарищ, как начальник. Спросить кое о чем. Посмотреть на реакцию. Не выйдет. Непонятно почему. Нет, все понятно. Не надо было ее вызывать, потому что теперь… как бы это сформулировать… нет, лучше не надо.
— Мне это интересно. Живая работа, а на экскурсиях… каждый день говоришь одно и тоже. Я устаю от этого больше, чем от полевых условий. И потом, я родилась на юге, это мои места. Вы плохо себя чувствуете? — Он не заметил, что уже какое-то время массирует висок.
— Нет-нет, это просто привычка. — Лян-фу лучезарно улыбнулся. Он знал, что в полутемном кабинете его желтоватые зубы выглядят почти белоснежными.
— Да, это очень ответственная работа… Но мы уверены, что вы справитесь с ней наилучшим образом. Вы ведь наполовину русская?