Гильдия убийц
Шрифт:
Взгляд Астера был печальным и нежным.
— Я делаю это для Тенаара, ведь так? Я переработал эти древние запретные ритуалы. Они помогут сделать так, чтобы его время пришло.
— Мой господин…»
— Ну что?
Голос Дохора вернул его к действительности.
— Это она, — выдохнул Иешоль.
— Отлично. Я бы сказал, что и на этот раз мы благополучно довели дело до конца.
Дохор снова закутался в плащ.
— Теперь ты знаешь, чего я от тебя хочу, не так ли?
— Очень скоро я покажу вам результаты моих исследований, но сначала я должен обдумать этот последний документ, которого недоставало для моего замысла.
Дохор приблизился к Иешолю и наклонился к нему. Его взгляд был жестким и пронизывающим.
— Я оказал тебе большую помощь, и ты это знаешь, — прошептал он. — Мы с тобой неразрывно связаны, и сейчас я возвращаю тебе твое сокровище, которым ты так дорожишь.
— Мне кажется, что я всегда платил вам абсолютной преданностью, — сказал Иешоль решительным тоном. В конце концов, он разговаривает с каким-то неверующим.
— И не забудь, ты обещал мне место рядом с собой, когда настанет время.
— Так и будет.
Иешоль быстро спустился по лестнице. Здесь и теперь начинает вершиться история.
Он пробежал по коридорам до следующей лестницы, а потом спустился в библиотеку, сел за тот же стол, придвинул письменный прибор, за ним обнаружилась секретная кнопка, скрытая под деревянной панелью. Об этой кнопке знал только он один.
Тихо отодвинулся шкаф, и перед ним появилась дверь. Снова Иешоль стремительно спустился по лестнице, вошел в темную комнату, в свою нору, где таилась и пульсировала его мечта. Он остановился у входа, прижимая к груди книгу, как сокровище.
Стены маленького помещения в форме цилиндра были грубо обтесаны и покрыты зеленоватой и белой плесенью, на которой выделялись мириады знаков, начертанных кровью. В комнате ничего не было, только грубо сработанный столик в углу и маленькая неудобная скамейка.
Тяжело дыша, Иешоль остановился у входа и улыбнулся.
На пьедестале стоял стеклянный сосуд, внутри — бледно-голубой шар, в нем что-то клубилось, это что-то напоминало трудно различимую фигуру переменчивой формы.
Иешоль восхищенно посмотрел на шар.
— Вот она! — произнес он, показывая книгу шару. — Вот то, что я искал годами, вот она! Мне принес ее Дохор. Он, неверующий, помогает нам возвысить Тенаара. Таковы времена, в которые нам выпало жить! Но теперь все переменится, ты понимаешь? Забудь о моей былой неудаче, которая повергла тебя в это чудовищное состояние, забудь о ней, потому что я смогу исправить свою ошибку.
Он опустился на колени и поднял вверх книгу, его обожающий взгляд остановился на шаре.
— Хвала Тенаару за этот великий день! Хвала Тенаару!
И его молитва понеслась сквозь скалу, стоящую над ним, по пустынным коридорам Дома, долетев до подножия огромной статуи, стоящей в храме.
7
СУД. ПРОШЛОЕ II
Дубэ сидит одна на чердаке, обхватив колени руками, положив подбородок на колени. Ее широко открытые глаза опухли от слез. Она и сама уже забыла, когда она здесь спряталась. Уже наступила ночь, на небе сияет великолепная луна.
Горнар умер. Ренни отправился за взрослыми. Столько людей прибежало на берег реки, и среди них родители Горнара. Его мать кричала и плакала не переставая. Дубэ тоже только и могла, что кричать.
«Я не хотела! Я не хотела!» Но никто не слушал ее. Пришел и священник, Горнара отнесли к нему домой. Горнар умер.
Умер.
Умер.
Дубэ точно не помнила, что случилось потом. Ее мать плакала, отец крепко держал ее за руку. Сначала она совсем отчаялась, но потом понемногу успокоилась. Наконец, все затихли. Она видела, как люди кричат и рвут на себе волосы, но в тишине все казалось ей бесконечно далеким.
«Это — не люди из Леса. Это — не моя жизнь, это — не я».
Потом и мысли постепенно исчезли, осталось только страшное видение глаз Горнара: два белых круга, навсегда запечатлевшиеся в ее мозгу.
Дома ее родные спорили тихими, сдержанными голосами, так они говорили только о важных вещах.
Тогда Дубэ отправилась на чердак и заперлась там. Слезы текли по ее щекам, но она не чувствовала печали. Ей просто казалось, что ее больше нет на свете.
Мать поднялась к ней перед обедом.
— Иди к нам, тебе надо поесть.
Ее голос был грустным и нежным — такой она редко слышала.
Она не ответила. Не могла. Она потеряла голос.
— Может быть, попозже? Я тебе оставлю что-нибудь вкусное?
Она еще и еще раз поднималась сюда и каждый раз говорила этим нежным голосом. Подошла к Дубэ, обняла ее и плакала, прижав ее к своей груди. Но Дубэ ничто не трогало, даже слезы перестали течь из ее глаз.
Наверное, так и прошел весь день, потому что она вспоминала, как солнце появилось за окном и небо стало голубым, как никогда раньше.
«На реке сегодня будет прекрасно. При таком солнце хорошо удить рыбу. Матон и все остальные уже на реке. Я пойду к ним, мы будем вместе играть, болтать с Пат, я скажу ей, как я люблю Матона. И Горнар снова отнимет у меня змею, и я буду кричать на него, но не ударю его, потому что он — главный!»
— Почему ты не отвечаешь мне? Почему ты мне ничего не говоришь?
Мать кричала, отец просто стоял рядом.
Она схватила ее и начала трясти, сделав ей больно, но Дубэ не жаловалась.
«Это — не мое тело. Я — в реке, рядом с Горнаром, и он говорит мне, что я убила его».
Отец схватил мать и с силой оттащил от Дубэ.
— Это естественно, что она так ведет себя… случилось страшное… это — естественно.
Прошло немного времени, и дом наполнился другими голосами, незнакомыми голосами, которые проникали из-под пола и, наконец, стали доходить до нее. У нее заурчало в животе, страшно заболели ноги, но она так и не могла пошевелиться.