Гильдия Злодеев. Том 5
Шрифт:
Что же получится, если сейчас вломятся стражи?..
Римус Галлен разгромил кабинет директора, уничтожив оборудования, пожалуй, на миллионы золотых. По-любому не одно поколение директоров любовалось вот на эту птичью статуэтку. А посреди разрухи… мёртвый директор.
Та-дам!!!
«Не играйся со временем».
По коже идут мурашки. Такое ощущение, что фразу не я вспомнил, а кто-то нашептал мне её на ушко. Ну и воображение…
— Не помню, чтобы это я был твоим врагом. Я невинная жертва обстоятельств! — возмущаюсь в потолок, и Альдавир наконец переводит взгляд на меня.
— Не думаю, что Время тебя слышит. Не думаю, что оно вообще умеет слышать.
— А ты! — тычу пальцем в умника. — Молчи у меня. Учитель, блин. Ты что натворил?! На пустом месте! Сначала эйра Сигмунда — ну там хоть был какой-то план-капкан! А сейчас?! Сейчас-то зачем?! Альдавир, клянусь, если ты не дашь мне чёткого ответа, я возьму грех на душу, и мы сейчас с тобой проверим, кто из нас сильнее. И боюсь, что закончится это тем, что в директорском кабинете найдут два трупа, а обустроено будет всё так, будто они убили друг друга.
Лицо Альдавира становится озабоченным. Видно, что он сомневается, что справится со мной, а жить ему последнее время хочется.
— При таком раскладе… я… конечно, попытаюсь объяснить. Я обязан был проверить, что директор нам не лжёт. Он слишком многое знает, и рисковать было нельзя. Он сказал, что является лепреконом и чувствует любую опасность. И чуть что — прячется где-то там в своём измерении, а вместо себя ставит копию. Такую же, как катализатор. Ну или близкую по характеру действия. Вот скажи мне, Римус, если бы он говорил правду, то был бы сейчас мёртв? Во-первых, он наедине с двумя опасными и сильными волшебниками, а значит, не должен был быть настоящим. Во-вторых, если бы он чувствовал опасность, то не умер бы от серафимского копья седьмой ступени. Лепрекону-магу его уровня избежать такой атаки — раз плюнуть. Даже если бы я подкрался невидимым со спины в тёмном проулке. А вот если бы он был иллюзией, то я бы её развеял — материальные иллюзии намного слабее оригиналов.
Альдавир явно нервничает. Но в его словах уйма логики.
— Знаешь, спустя сотни лет, похоже, тебе есть ещё чему научиться. Например, что не всегда стоит проверять свои теории боевыми плетениями. Тьфу ты! — сплёвываю я от досады. Нормальный же карлик был. Весёлый.
— Может, оно и к лучшему…
— Чего-о-о-о, бляха?
— Он уже был с умственными особенностями. Его срок подошёл к концу. Ты же видел, что он устроил. Адекватное существо не стало бы громить такие дорогостоящие вещи. Директору очень много лет, Римус. Впервые за долгое время он открыл что-то новое для себя, впал в азарт — и это стало последней каплей для его рассудка. Я думаю, он мёртв, поскольку был в таком возбуждении, что забыл обо всём на свете и материализовался, лишь бы лично заниматься своими исследованиями.
— Отличный аргумент, Альдавир. Давай убивать всех, кто немного чокнулся. Знаешь, тогда надо уж по справедливости. Нам тоже тогда пора верёвку мылить.
— Верёвку мылить? Зачем?
— Да ёптить…
Что-то сегодня я прямо злой.
— Так, ладно, ты кашу заварил. Предлагай варианты решения. Эх, сюда бы Торна, он бы дал совет. — Я нервно хмыкаю.
Но все они остались в нашей Гильдии. Брать их с собой на дело я не решился. Альдавира только. Решение оказалось… спорным.
— Можно попробовать подстроить несчастный случай…
Впервые слышу от Альдавира нотки неуверенности. И это даже приятно.
— Ага, как же.
— Согласен. Расследование будет нешуточным. Времени у нас мало.
— Так… так… ладно… Давай так. Ты сможешь сделать из него утропия? Ну вот прямо сейчас, а не через пару часов? Ну и дырку в пузе залатать, чтобы не видно. Хотя бы поверхностно. Ты вроде в магию света немного умеешь?
— Умею. Смогу. Зачем?
Силой мысли призываю зелёную зубочистку. Отлично. Хоть Костя и где-то сидит думает, но мои силы никуда не пропали.
— А вот не скажу. Ты же о своих планах кого-то убить и подставить меня не предупреждаешь. Вперёд, у нас мало времени!
Дверь в кабинет директора запечатана магией. Отлично запечатана.
— Директор перестаньте! Я ещё слишком молод! Так нельзя! Нет!!! Вы меня не заставите!!!
В тот же миг втыкаю в парализованного утропия зелёную зубочистку. На этот раз гамма эмоций и прочего дерьма поглощает меня с головой. И в стократ сильнее, чем когда-то в канализации. Директор намного сильнее. А пережитого и непережитого у него намного больше.
Падаю в обморок.
Не знаю, сколько провалялся, но Альдавир пробудил меня магией света.
— Быстрее, Римус! Это заклятие отнимает у меня слишком много сил. Делай, что должен.
Мы едины с лепреконом-директором. Я — это он. Он — это я. Управлять им намного тяжелее, но возможно…
В дверь ломятся всё сильнее.
— Директор! Откройте! Что там происходит?!
Писклявым голосом директора ору в ответ:
— Молчать, людишки! Я познал истину! Вы лишь пыль Вселенной, и мне пора очистить себя от неё! И его… тоже!!!
— Директор, прошу вас!
— Римус, — тяжело дыша, негромко окликает меня Альдавир и кивает на валяющийся колпак с бубенчиками.
Понимаю без слов. Ползком, еле-еле, своим настоящим телом ползу к колпаку. В это время утропий-директор дёргается, пускает слюни. Управлять сразу двумя телами, одно из которых труп, — малость неудобно. Касаюсь колпака катализатором, отправляю его в анклав.
Всё, отключаюсь…
Теперь полностью концентрируюсь на управлении директором. Подмечаю в нём что-то странное, знакомое… Так! Стоп! Неужели это…
— Директор, мы зовём профессора Димбильдока!
— Римус, скорее! — шипит Альдавир.
Я рывком открываю окно, встаю на подоконник, ору:
— Этот бренный мир больше не сдержит мой дух! Я понял, как переродиться! Понял, как стать лучше! Мудрее! Ученики мои, учитесь прилежно, рано или поздно вы все поймёте, какой я долб… был на самом деле!
«Прыжок веры» или просто прыжок с самой верхней башни — такое себе удовольствие. Это действительно страшно — приближение мраморного пола террасы. За мгновение до падения я отключаюсь от директора, но ещё чувствую, как он разлетается на куски. Будто яйцо об асфальт. Оу, так быть не должно, но, может, у лепреконов всё хрупкое… Однако это хорошо — меньше будет свидетельств насильственной смерти.