Гильотина в подарок
Шрифт:
В открытую балконную дверь повеяло запахом торфа. В жаркий день торф дымился вокруг их дома. Раньше здесь были болота…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
– Ну что, Престарелый Родитель, и на этот раз ничего?
Елизарыч сидел в мягком кресле в большой комнате квартиры Шведенко, в той самой, где ночью побывал Антон, и постукивал палочкой по полу. Следователь, писатель и Василина все это время находились на кухне, чтобы не помешать эксперту.
– На этот раз даже слишком много, – откликнулся Престарелый Родитель,
– Ну-ну, не будем читать друг другу лекций, – перебил его Еремин. – Отпечатки все-таки надо проверить, хотя там есть и наши с Антошей пальчики. Мы здесь были в среду. А что скажешь насчет головы?
– Как я и предполагал, журналиста задушили. Голову отсекли, скорее всего, топором. Завернули в рекламную газету «Экстра М», которую бросают в каждый почтовый ящик. Думаю, что дальнейшая экспертиза мало что нам даст. Однако и сейчас можно сделать кое-какие выводы.
– Да-да, Престарелый. Я понимаю, о чем ты, – вновь перебил старика следователь. Выводы он сделал уже накануне. Констанция Лазарчук и Леонид Шведенко задушены одним убийцей, после того как вместе провели вечер. То ли из тактичности, ему не очень уж присущей, то ли Бог знает отчего, но Константин не хотел, чтобы вдова слышала эти выводы из уст Елизарыча. Василина оставляла приятное впечатление. Ей и так досталось. Стоит ли добивать изменой мужа?
– Мотивы непонятны, – признался Еремин. – Что-то уж больно мудрено! Не похоже, чтобы братва занималась подобным. На Сицилии – да. Там любят эффекты. Наши киллеры тоже не без фантазии, но их фантазия по большей части киношная. А в этой голове чувствуется некая символика.
– И в тех бумажках, кстати, тоже, – проскрипел Елизарыч.
– В каких бумажках?
– В этих отрывках или рассказах, найденных у покойников. Твоему другу лучше знать.
Еремин уже успел забыть об этих странных находках, потому что от них веяло чем-то мистическим, а мистическое он привык оставлять за гранью своего расследования.
– Мне кажется, Костя, ты многое упускаешь в этом деле. – Иван Елизарович долго готовился к серьезному разговору, поэтому слова произносил медленно, вдумчиво. – Пренебрегаешь деталями. Не так активен, как всегда.
– Я исправлюсь, Престарелый, честное слово! – рассмеялся следователь, сводя разговор к шутке.
– Что будем делать дальше? – недовольно пробурчал тот.
– Я думаю, не стоит сюда вызывать гостей из МУРа. Голову журна мы могли найти и в любом другом месте. Пусть считают, что ее подкинули в мою контору. Заберем ее с собой. И приплюсуем к ней еще шесть вот этих дубовых голов! – Еремин достал из саквояжа полиэтиленовый пакет с шестью ручками-головами.
– Что это? – удивился Елизарыч. – Похоже на антиквариат.
– Нужно будет снять пальчики. И как можно скорей.
– Тебе, случайно, специалист по этим штуковинам не понадобится? У меня есть знакомый старичок. Живет по соседству. Мы с ним в шашки режемся в часы досуга.
– Сосед пригодится, но сначала пальчики!
Пока Престарелый упаковывался, Еремин прошел на кухню.
– Давайте еще раз восстановим
Женщина хранила завидное спокойствие. Не обронила ни слезинки.
– Вы пришли в восьмом часу вечера. Поднялись к себе. По дороге никого не встретили? Из соседей, знакомых или подозрительных?..
Она покачала головой.
– Вы открыли дверь, – продолжал рассказывать за нее сыщик. – Что вы увидели в первую очередь?
– Ничего подозрительного. В прихожей все было на своих местах.
– Вы сразу вошли в комнату?
– Нет, сначала прошла на кухню, чтобы поставить сумку с продуктами. И тут мне почудилось, что в комнате кто-то есть. Оттуда доносился шелест бумаги. Я вбежала в комнату. Включила свет, хотя было еще не темно. Я даже сразу не сообразила, что это ветер. Фортка была раскрыта, и газета шелестела. Сверток лежал на журнальном столике… – Она тяжело вздохнула и умоляюще посмотрела на следователя. В ее больших черных глазах стоял ужас.
Антон, не подававший до этого признаков жизни, взял ее руку и зажал в ладонях.
– Я понимаю, как вам тяжело, но нам нельзя упускать детали. Вы закрыли форточку, когда уходили?
– Да. И шторы задернула тоже.
– А они были раздвинуты?
– Ты же видел, – вмешался Полежаев. – Ни она, ни я их не трогали.
– Зачем он это сделал? – спросил непонятно кого частный детектив и задумался.
– Кто-то наблюдал из окна дома напротив, – высказал предположение Антон. – Смотрел в бинокль и получал эстетическое или какое-то еще удовольствие.
– Что там напротив?
– Какая-то солидная коммерческая фирма, – ответила Василина.
– Выясним, – пообещал Еремин и тут же усомнился: – Вряд ли солидная фирма занимается подобными делами.
– Почему фирма? – возразил писатель. – Может, кто-то из ее сотрудников.
– От нечего делать, что ли? Решил позабавиться во время перекура? Как ты себе это представляешь?
– Действительно странно, – почесал затылок Антон.
Добродушное лицо Елизарыча с густыми бровями и носом картошкой возникло в проеме двери.
– Я буду спускаться потихоньку, а ты меня догоняй, – подмигнул он следователю.
Еремин это подмигивание расценил по-своему, ведь недаром Престарелый только что призывал его к активности. Опытный, мудрый старикашка – ничего не скажешь!
– Послушай, – обратился он к писателю, – у тебя сохранились эти странные опусы?
– Наконец-то! – обрадовался тот. – Специально для тебя сделал ксерокопии обоих отрывков!
Штат ереминской конторы состоял из четырех человек. Секретарша Аллочка, недавно получившая аттестат зрелости, любила ходить на высоких каблуках, раздражая их цоканьем начальство, пребывающее в раздумье. Над ее столом висела фотография Брижит Бардо в несколько фривольной для сыскного бюро позе. На замечания начальства снять «порнушку» Аллочка не реагировала. Во всем старалась подражать божественной Брижит – и прической, и манерой поведения. Вот только лицом совсем не походила. У Аллочки был восточный тип лица. Широкие сросшиеся брови, круглые, немного навыкате карие глаза, тонкий нос с горбинкой и сочные губы непременно в алой помаде. Передвигалась она, зазывно покачивая бедрами и вибрируя острыми грудками, не признающими лифчика.